СЛОВАРЬ ЯЗЫКА ПУШКИНА

Эта работа открывает первую публикацию, непосредственно предваряющую издание четырехтомного Академического Словаря языка Пушкина (1956—1961): ”Проект Словаря языка Пушкина” (1949). В предисловии к нему говорится: ”Предлагаемый проект составлен совместно силами Пушкинской группы Института русского языка АН СССР: проф. Г. О. Винокура, осуществлявшего вместе с тем общее руководство, и кандидатов филологических наук А. Д. Григорьевой, И. С. Ильинской и В. Н. Сидорова, привлеченного к работе над Словарем после смерти проф. Г. О. Винокура. Вводная статья ”Словарь языка Пушкина” принадлежит проф. Г. О. Винокуру” (с. 3).

Включение этой статьи в настоящую книгу имеет принципиально важные основания. Она дана здесь как единственный образчик лексикографического труда Г. О. Винокура по языку писателя, которому он придавал первостепенное познавательно-методологическое и

общественно-культурное значение. Составление Словаря языка Пушкина ученый считал главным делом своей жизни. Работу над ним он начал в 1933 году, когда сам приступил к составлению картотеки по 'Евгению Онегину”, а его ученики — к составлению словников по другим произведениям Пушкина. Прерванная войной, эта работа широко развернулась с 1945 года. За 1945—1947 годы Г. О. Винокуром уже были окончательно выработаны принципы составления словаря задуманного типа, а именно лингвистического словаря языка писателя. В этих принципах отразился взгляд на отношения общелитературного и поэтического языка (как они сложились в истории русской культуры), который был положен Г. О. Винокуром в основу всех исследований по данному кругу проблем: собственно лингвистика, — считал он, — если она и имеет предметом своего изучения язык поэтический, может рассматривать его лишь на фоне и во взаимовлиянии с языком литературным, а также национальным. Применительно к Пушкину такие принципы прежде всего означали исчерпывающий охват и определенным образом систематизированную семасиологическую и грамматическую обработку фактов русского литературного языка, которые засвидетельствованы текстами произведений Пушкина. Словоупотребления, которые не вошли в основное издание, были учтены позже; см.: Новые материалы к Словарю языка А. С. Пушкина / Сост. В. В. Пчелкина и Б. П. Ходакова; ред. В. А. Плотникова. М., 1982. Таким образом, задачи Словаря, по мысли Г. О. Винокура, состояли в том, чтобы служить одновременно: 1) делу изучения истории русского литературного языка, как пушкинской, так и позднейших эпох в его развитии; 2) делу изучения языка самого Пушкина, причем с двух точек зрения: а) как носителя и творца этого языка (см. статью ”Пушкин и русский язык” в настоящем издании); б) как языка поэта-реформатора, кардинальным образом изменившего стилистику художественной речи, т.е. отношение общества к языку художественных произведений и его месту в сменяемости общенормативных установок литературного языка.

Эти задачи отвечали, с одной стороны, целостному опыту Г. О. Винокура как лексикографа, одного из самых активных авторов знаменитого четырехтомного Толкового Словаря русского языка под редакцией Д. Н. Ушакова (1935—1940), и, с другой стороны, — названной сущности понимания им лингвистического аспекта проблемы ”язык писателя”. В соотнесении этих двух сторон развивалась и крепла начавшая формироваться еще в 20-е годы филологическая теория Г. О. Винокура, называющая слово первоисточником любой области гуманитарного знания; предписывающая умение извлечь из слова максимум информации, получаемый при условии научно-корректного прочтения текста предпочтительно общеоценочным рассуждениям, часто занимающим многие страницы работ по языку литературы. Также поэтому Г. О. Винокур придавал самостоятельное научное значение картотеке пушкинского словаря, составленной под его руководством и при большой доле его личного участия. Он писал о необходимости ее сохранения и обновления (с. 314), что в настоящее время могло бы быть осуществлено с помощью ЭВМ.

Вводная статья к ”Проекту Словаря языка Пушкина” явилась путеводителем к историко-литературной и поэтической лексикографии современности, давшим новый импульс словарным предприятиям разного типа, включая и такие, установки которых отличаются от установок пушкинского словаря. Ср., например, ”Новые словарные предприятия и идеи в области лингвистической поэтики” в книге ”Поэт и слово (Опыт словаря)”, вышедшей в 1973 году под редакцией В. П. Григорьева (с. 15—92), а также раздел, написанный самим Григорьевым, — ”Задачи опыта и тип словаря” (с. 93—100).

Печатается по первой публикации: Винокур Г. О. Словарь языка Пушкина // Проект Словаря языка Пушкина. М.; Л., 1949. С. 5—27.

I

Словарь языка Пушкина, составляемый Институтом русского языка АН СССР, должен воплотить в жизнь давнюю мечту русских общественных кругов, так или иначе заинтересованных в росте русской филологической культуры, в первую же очередь исследователей русского языка, его истории и исследователей жизни и творчества Пушкина.

Первой известной нам попыткой лексикографического пособия к изучению языка отдельного русского писателя была попытка академика П. С. Билярского создать словарь произведений Ломоносова. В 1863 году в третьем томе ”Записок Императорской Академии Наук” была напечатана статья Билярского ”Образчик филологического разбора языка новейших писателей”, представляющая собой опыт стилистического комментария к первой строфе оды Ломоносова ”На взятие Хотина” 1739 года*. Это была своего рода проба словаря языка Ломоносова. Для создания того словаря Билярский предполагал воспользоваться силами преподавателей русского языка и словесности в средних учебных заведениях. Министерство народного просвещения, которому было направлено соответствующее ходатайство, обратилось к известному ученому и педагогу А. Д. Галахову с просьбой дать заключение по возбужденному Билярским вопросу. Проект Билярского не встретил у Галахова сочувствия. В отзыве Галахова, напечатанном в ”Журнале министерства народного просвещения” за 1863 год, упомянутый образчик Билярского подвергается научной критике, во многих отношениях справедливой, но в особенности указывается на непрактичность проекта Билярского ввиду невозможности положиться на разрозненные силы недостаточно для такого дела подготовленных учителей**. На том дело о словаре Ломоносова, по-видимому, и закончилось.

Вопрос о словаре языка писателя затронут был, далее, академи-

* См.: Билярский П. С. Образчик филологического разбора языка новейших писателей // Зап. Имп. АН. Спб., 1863. Т. 3. Кн. 1. С. 125—137¹.
** См.: Галахов А. Д. Мнение <...> о статье г. Билярского: ”Образчик филологического разбора языка новейших писателей” // Журнал министерства народного просвещения. 1863. Спб., Т. 120. С. 644—652.

ком Я. К. Гротом в его известной статье ”Язык Державина”*. Здесь Грот, между прочим, писал: ”Не раз между нашими учеными шла речь о составлении словарей по языку отдельных авторов, и некоторые при этом полагали, что нужно выписывать все без исключения слова, встречающиеся у писателя, с означением мест, где каждое из них употреблено”**. Грот полемизирует с такой точкой зрения и считает, что словарь языка писателя должен ограничиваться лишь указанием на ”особенности” словоупотребления, отступающие от общей нормы. Но при этом без ответа остается вопрос о том, какая именно норма, какой эпохи и среды должна быть взята за исходный пункт, а главное — в чем именно эта норма состоит, чтó, например, в лексике Державина норма, чтó отступление от нее. Небольшой словарик избранных слов и выражений из сочинений Державина Грот поместил в приложении к своей статье о языке Державина². Здесь нет необходимости доказывать очевидную неполноценность этой работы Грота как с точки зрения изучения лексической стороны языка Державина, так, тем более, и в качестве образца для других подобного рода лексикографических работ по языку отдельных писателей.

Первым опытом действительно цельного словаря языка русского писателя явился лишь ”Словарь к сочинениям и переводам Д. И. Фонвизина”, напечатанный К. Петровым при содействии Академии Наук***. Это сравнительно большое издание, в 646 столбцов мелкого шрифта in 8°, выполненное, однако, с очень большими недостатками. Словарь представляет собой алфавитный список слов с немногочисленными контекстами — большей частью приводится только по одной цитате. Многие небрежности словаря не укрылись и от внимания самого автора, о чем он говорит в предисловии. Ценность книги, однако, в том, что она представляет собой труд законченный и цельный, единственный законченный и цельный труд этого рода вплоть до нашего времени (см. рецензию этого словаря В. И. Чернышева****).

Между тем столетняя годовщина дня рождения Пушкина в 1899 году вызвала к жизни идею пушкинского словаря. Инициатива словаря принадлежала кружку любителей во главе с кн. А. И. Урусовым, известным в то время московским адвокатом и, вместе с тем, как его характеризует С. А. Венгеров, ”тонким эстетиком и замечательным знатоком литературы”*****. По поводу газетных известий об этом

* См.: Грот Я. К. Язык Державина // Державин Г. Р. Соч. / С объяснительными примечаниями Я. Грота. Спб., 1883. Т. 9. С. 335—355.
** Там же. С. 335—336.
*** См.: Петров К. Словарь к сочинениям и переводам Д. И. Фон-Визина. Спб., 1904. С. 1—646.
**** См.: Чернышев В. И. К. Петров. Словарь к соч. и переводам Д. И. Фон-Визина // Изв. Отд. рус. яз. и словесности АН. 1906. Т. 11. Кн. 1. С. 429—440.
***** Венгеров С. А. Предисловие // Пушкинист: Историко-литературный сборник / Под ред. С. А. Венгерова. Спб., 1914. Т. 1. С. XVII.

начинании Урусова А. П. Чехов, знакомый с ним, писал ему 1 февраля 1899 года из Ялты: ”Я читаю газеты, читаю про словарь Пушкина и, конечно, завидую тем, кто помогает Вам”*. В чем заключалась работа урусовского кружка — неизвестно, но во всяком случае, как пишет Венгеров, из этой затеи ”ничего не вышло”**.

Таков же был результат и нескольких следующих попыток. В 1901 году на страницах ”Филологических записок” начали появляться ”Материалы для словаря Пушкинского прозаического языка” В. А. Водарского***. Печатание этих материалов, обработанных довольно бледно, прекратилось на слове бить. В 1904 году в Известиях Отделения русского языка и словесности Академии Наук появилась статья В. Ф. Саводника ”К вопросу о Пушкинском словаре”, возникшая в связи с обсуждением этого вопроса в Пушкинской комиссии Общества любителей российской словесности в Москве****. Эта статья содержит критический обзор соответствующих лексикографических трудов, появлявшихся в Западной Европе, и, в качестве вывода, некоторые рекомендации относительно структуры предполагаемого пушкинского словаря. В статье Саводника, в частности, с большой ясностью поставлен вопрос о разнице между словарем как пособием для изучения языка писателя и всякого рода иными пособиями, пользующимися словарной формой для иных, не лингвистических целей³. Однако и на этот раз дело дальше общих рекомендаций не пошло.

Примерно в это же время вопрос о пушкинском словаре был впервые поднят и в Академии Наук. 3 февраля 1905 года в заседании Отделения русского языка и словесности, при участии редакторов тогдашнего академического издания сочинений Пушкина, обсуждался ”План словаря А. С. Пушкина”, представленный академиком А. И. Соболевским и вслед за тем напечатанный в сборнике ”Пушкин и его современники”*****. ”План” Соболевского очень лаконичен. Он содержит всего полторы страницы. ”План” предполагает включение в словарь всех слов во всех случаях их употребления, за исключением слов служебных, с охватом всех сочинений Пушкина, включая письма, но без деловых бумаг. (Рядом напечатан план словаря рифм Пушкина,

* Чехов А. П. Письма (1897—1899). М., 1915. Т. 5. С. 323.
** Венгеров С. А. Предисловие // Пушкинист. С. XVII.
*** См.: Водарский В. А. Материалы для словаря Пушкинского прозаического языка // Филологические записки. Воронеж, 1901. Вып. 4—6; 1902. Вып. 2—6; 1903. Вып. 4—5; 1904. Вып. 1—3, 5, 6; 1905. Вып. 1, 2, 5, 6.
**** См.: Саводник В. Ф. К вопросу о Пушкинском словаре: Доклад, читанный в заседании Пушкинской комиссии Московского Общества любителей Российской словесности // Изв. Отд. рус. яз. и словесности АН. М., 1904. Т. 9. Кн. 1. С. 143—182.
***** См.: Соболевский А. И. План словаря Пушкина // Пушкин и его современники: Материалы и исследования. Спб., 1905. Т. 1. Вып. 3. С. 109—110.

предложенный академиком Ф. Е. Коршем*.) Решено было начать работу над словарем Пушкина после того, как выйдут из печати готовившиеся тогда второй том сочинений Пушкина и первый том ”Переписки Пушкина” в издании Академии Наук⁴. Остается неизвестным, было ли сделано что-нибудь в осуществление этого решения, но во всяком случае результатов этого начинания нет никаких.

На более реальную почву поставлено было дело проф. С. А. Венгеровым. В 1910 году он сделал коллективную работу по пушкинскому словарю составной частью своего прославленного в истории русского пушкинизма Пушкинского семинария в Петербургском университете. В 1911 году была напечатана отдельной брошюркой ”Программа составления словаря поэтического языка Пушкина”** (перепечатана в сб. ”Пушкинист”, 1, 1914). Участники Венгеровского семинария занимались словарем несколько лет, однако и эти работы не дали прочных результатов по обстоятельствам, изложенным в заметке С. Б. (проф. С. И. Бернштейн): ”О Пушкинском словаре”***.

Такова вкратце история вопроса о пушкинском словаре в дореволюционное время. После Октябрьской революции попытки осуществить идею пушкинского словаря становятся более настойчивыми. В упомянутой заметке СИ. Бернштейна сохранилось глухое известие об обсуждении этого вопроса в 1921 году в академической комиссии по изданию сочинений Пушкина⁵. Кое-что пыталось сделать еще раз и московское Общество любителей российской словесности, которому даже удалось было наладить практическую работу по словарю. Плоды этой работы — картотеки к ”Братьям разбойникам”, ”Полтаве” и нескольким лирическим стихотворениям Пушкина — были в свое время переданы в Государственный литературный музей⁶. В. 1933 году план и методы работы по пушкинскому словарю еще раз были предметом обсуждения на частном инициативном совещании пушкинистов и лингвистов в Москве****. В качестве одного из участников совещания проф. Г. О. Винокур, совместно с несколькими его учениками, начал составление словарей к отдельным произведениям Пушкина*****. В значительной мере эти работы были затем поглощены составляемым ныне словарем в Институте русского языка. В 1936 году в приложении

* См.: Пушкин и его современники. Т. 1. Вып. 3. С. 111—134.
** См.: Программа составления Словаря Поэтического языка Пушкина: Пушкинский семинарий при Спб. университете / Под руководством С. А. Венгерова. Спб., 1911. Вып. 1. С. 1—8.
*** См.: С. Б. О Пушкинском словаре (справка) // Пушкинский сборник памяти С. А. Венгерова. М.; Пг., 1922. С. XXXIV—XL.
**** См.: [Бернштейн С.⁷] Словарь языка Пушкина // Лит. наследство. М., 1934. № 16—18. Разд.: Хроника. С. 1167—1168.
***** См.: Словарные работы Пушкинской Комиссии // Пушкин: Временник Пушкинской комиссии АН СССР. М.; Л., 1936. Вып. 2. Разд.: Хроника. С. 456—458.

к последнему тому шеститомного собрания сочинений Пушкина в издании Гослитиздата напечатан глоссарий, составленный академиком В. В. Виноградовым, также принимавшим участие в названном совещании*. Незадолго до Отечественной войны группа лиц во главе с поэтом проф. Г. А. Шенгели, опираясь на поддержку Союза советских писателей, составила так называемый словарь-конкорданцию к стихотворным произведениям Пушкина⁸. По охваченному материалу этот труд соответствует первым трем томам шеститомного собрания сочинений Пушкина в издании Гослитиздата⁹. Хотя все эти попытки являются лишь частичным осуществлением идеи пушкинского словаря и к появлению полного, должным образом обработанного словаря языка Пушкина до сих пор еще не привели, тем не менее они свидетельствуют о жизненности самой идеи и настоятельной необходимости довести это дело до конца.

Новым начинанием, ставящим себе твердой целью создать действительно исчерпывающий, надлежаще обработанный словарь языка Пушкина большого масштаба, является работа, входящая ныне составной частью в план работ Института русского языка АН СССР. Это начинание к нынешнему моменту дало уже результаты, превышающие результаты всех аналогичных попыток в прошлом. Работа началась в конце 1938 года при Музее А. С. Пушкина Института мировой литературы им. А. М. Горького АН СССР под руководством проф. Г. О. Винокура, была прервана военными событиями на четыре года и возобновлена летом 1945 года уже как работа Института русского языка, в котором была выделена для ее осуществления специальная группа.

Нижеследующее изложение ставит себе целью осветить две стороны дела: 1) что должен представить собой создаваемый словарь языка Пушкина по своему содержанию и структуре; 2) как организована работа по составлению словаря и в каком состоянии находится эта работа к настоящему времени.

II

Прежде всего должно быть ясно сказано, что задуманный словарь должен представить собой именно словарь языка Пушкина, т.е. труд, ориентированный лингвистически. Это необходимо подчеркнуть потому, что возможны и такие пособия, в которых в словарной форме содержатся данные не о языке писателя, а, например, о изображенных в его сочинениях предметах, о его героях, сюжетах, не говоря уже о данных по его биографии, эпохе и т.п. Сюда относятся, например, словари, содержащие в словарной форме реальный комментарий к тексту писателя, т.е. объяснения личных и географических имен, упоминаемых писателем, разного рода бытовых архаизмов, исторических событий и т.д.

* См.: Пушкин А. С. Полн. собр. соч.: В 61. M., 1936. Т. 6. С. 555—747.

В отношении Пушкина попыткой такого рода была книга ”Словарь литературных типов Пушкина”*. В 1931 году был издан ”Путеводитель по Пушкину”, заменивший собой примечания к собранию сочинений Пушкина в издании ”Красной нивы”**. Эта книга, также построенная в словарной форме, значительно дополненная и существенно перестроенная, приготовлена в настоящее время к переизданию¹⁰. Иную разновидность таких нелингвистических пособий к изучению писателя, получивших словарную форму, представляет собой, например, известный ”Щедринский словарь” М. С. Ольминского***. В нем на передний план выдвигается материал, характеризующий Щедрина как писателя-сатирика, его сюжеты и образы, созданные им типы, его стиль в широком смысле этого понятия. Все это книги, которые, по словам Саводника, ”пользуются словарного формою, для того, чтобы собрать и сгруппировать материал для изучения личности данного писателя, его творчества и его миросозерцания, как оно отражается в его произведениях...”****.

Таким образом, одна словарная форма сама по себе еще не предопределяет ни содержания, ни назначения словаря. В нашем случае предметом словарной обработки служит не что иное, как язык Пушкина, в прямом значении этого понятия, т.е. факты русского языка, засвидетельствованные произведениями Пушкина.

Для какой же цели создается этот словарь?

Основная цель словаря, как непосредственно следует из уже сказанного, — служить пособием по изучению русского языка в его истории. Громадные успехи, достигнутые наукой истории русского языка в течение последних 50—60 лет, не только не дают права считать эту задачу уже вполне осуществленной, но, наоборот, обязывают к очень интенсивной дальнейшей работе, и в первую очередь — к систематической и исчерпывающей разработке богатейших фактических данных, заключающихся в памятниках. Наука истории русского языка достигла уже уровня, при котором такая систематическая разработка материала памятников не может далее быть делом индивидуальных, частных усилий. Здесь необходимы коллективные мероприятия большого масштаба, не осуществимые разрозненными силами отдельных ученых, но действительно достойные духа коллективизма, характеризующего советскую науку в целом.

* См.: Пушкин: Типы Пушкина / Под ред. Н. Д. Носкова, при сотрудничестве С. И. Поварнина // Словарь литературных типов. Спб., 1912. Т. 6. Вып. 7—8. С. 1—316.
** См.: Пушкин А. С. Полн. собр. соч.: В 6 т. М.; Л., 1931. Т. 6: Путеводитель по Пушкину: Приложение к журналу ”Красная нива” (на 1931 г.). С. 1—399.
*** См.: Ольминский М. С. Щедринский словарь. М., 1937. С. 41—757.
**** Саводник В. Ф. К вопросу о Пушкинском словаре. С. 156.

В этом общем движении, которое имеет целью создать прочный материальный фундамент для дальнейшей разработки истории русского языка, должна принять активное участие и та особая отрасль этой науки, которая посвящена литературному русскому языку и которая, в применении к новому времени, строится преимущественно на языке произведений русских писателей XVIII—XX веков. Современное состояние этой еще очень молодой отрасли науки о русском языке отличается заметным разрывом между широким характером проблем, выдвигаемых по отношению к языку писателей нашими общекультурными потребностями, и инициативой отдельных исследователей, с одной стороны, и пока еще очень слабой разработанностью фактического материала памятников — с другой. Этот разрыв ощутим тем более, что, в отличие от письменных памятников ранних эпох истории русского языка, здесь перед нами источники практически неисчислимые и чрезвычайно разнообразные по характеру речи. К этому прибавляется еще и то соображение, что в исследованиях по истории русского литературного языка особенно большое место обычно уделяется фактам лексическим, которые и вообще отличаются крайним многообразием и пестротой, а потому также остаются до сих пор слабо охваченными даже относительно самого своего состава. Вообще вряд ли найдутся разумные возражения против необходимости возможно более быстрого вовлечения в широкий научный оборот богатейшего материала памятников русского литературного языка нового времени. Обязанность нашего поколения заключается в том, чтобы всячески способствовать превращению истории русского литературного языка в дисциплину, занимающую, по меньшей мере, равноправное положение в ряду основных дисциплин русского языкознания. Один из путей к этому и заключается, по мысли инициаторов, в создании таких специальных пособий, в которых громадный фактический материал письменных источников был бы подвергнут хотя бы первичной систематизации и приведен в состояние его удобной обозримости. Такими пособиями и мыслятся словари к языку отдельных писателей, деятельность которых имела особенно большое значение для выработки русского литературного языка; и среди таких словарей, естественно, на первом месте — Словарь языка Пушкина.

Итак, первая цель создаваемого Словаря языка Пушкина — служить пособием для углубленного научного изучения истории русского литературного языка в тех его фактах, которые отразились в текстах произведений Пушкина.

Однако, будучи, в первую очередь, пособием лингвистического характера, Словарь языка Пушкина должен удовлетворять также интересы ряда смежных областей знания, поскольку они нуждаются в тесном соприкосновении с текстами произведений Пушкина. Самым непосредственным образом заинтересована в таком словаре история русской литературы; в первую очередь, разумеется, та ее глава, кото-

рая посвящена творчеству и жизни Пушкина, а также и общая теория литературы. Язык как орудие литературного творчества и как внешняя форма, в которой воплощена художественная идея писателя, составляет одну из важнейших проблем современного литературоведения. Материально писатель с его творениями нам дан в его языке. В языковую плоть облечены темы и идеи писателя, в языке отражена его собственная личность, через язык мы постигаем характеры его героев. Проблемы стиля и поэтики, проблемы образа, характера, проблемы биографии писателя и его идеологии, правильное решение которых сплошь да рядом зависит от правильного истолкования текста, наконец, многие прикладные и, в то же время, предварительные проблемы — такие, как критика текста, авторизация, датировка и т.д., — все это в конечном счете упирается в необходимость хорошо знать язык писателя, для чего нужно иметь перед собой факты этого языка в доступном обозрению своде.

Разумеется, в этом отношении очень остро ощущается потребность в подобном пособии применительно к Пушкину, национальному гению, изучение которого всегда занимало особенно видное место в русской филологической культуре. К такому словарю будет прибегать исследователь пушкинского стиля, его индивидуального словоупотребления, независимо от того, с какой целью это словоупотребление исследуется, — для того, чтобы лучше понять художественную манеру Пушкина, или же для того, чтобы решить спорный вопрос о принадлежности Пушкину того или иного стихотворения, или для исправления текста в стихотворении, искаженном цензурой или неаккуратной перепиской. К Словарю обратится биограф Пушкина для того, чтобы установить, когда впервые или в каких именно случаях Пушкин назвал то или иное лицо тем или иным именем или эпитетом, например: где у Пушкина встречаются и как распределяются имена типа ”Агамемнон” и ”арлекин” в применении к Александру I. Невозможно исчислить те положения, при которых не только исследователь, но и вообще квалифицированный читатель Пушкина может нуждаться в том, чтобы быстро и безошибочно установить, в каких случаях Пушкин употребил то или иное слово в том или ином значении, где в произведениях Пушкина встречается тот или иной оборот речи, какой смысл принадлежит в текстах Пушкина той или иной грамматической форме и т.д. Для того чтобы оказать помощь как лингвистическому, так и всем прочим видам изучения текстов Пушкина, Словарю придается форма научно разработанного справочника, который приобретает значение и общего путеводителя по текстам Пушкина, практические нужды в котором заранее не могут быть исчислены во всех подробностях. Сказанным определяется общая цель Словаря. А ответом на вопрос о цели Словаря предопределяется и ответ на вопрос о его содержании и структуре. В последнем отношении работа по составлению Словаря исходит из следующих положений.

1. Общим требованием всякого словаря языка Пушкина должно быть включение в него решительно всего лексического материала из текстов Пушкина. Возможные ограничения допустимы только в отношении самого объема привлекаемых текстов, но не в отношении тех или иных категорий слов. Для изучения языка Пушкина, а также и всех тех вопросов, которые связаны с анализом пушкинского словоупотребления, сведения о словах несамостоятельных (предлоги, союзы, частицы) или малознаменательных (слова местоименные) необходимы не меньше, чем сведения об именах и глаголах, а потому и такие слова непременно должны быть взяты на учет во всех случаях своего употребления. Другое дело, что в печатном издании Словаря, по-видимому, невозможно будет поместить до конца исчерпывающий свод ссылок на все места, в которых Пушкин употребил очень часто встречающиеся слова, вроде союза и или предлога в. Здесь необходимо будет пойти на разумные ограничения, но самая работа по составлению такого свода все равно должна быть осуществлена, хотя бы полностью результаты ее были доступны лишь в виде картотеки. Печатное издание Словаря языка Пушкина вынуждено будет пойти и на другие ограничения (о чем см. ниже), однако первый нерушимый принцип работы над составлением Словаря заключается в том, то на учет берутся все без исключения слова, употребляемые Пушкиным, во всех без исключения случаях их употребления.

2. Что касается самого объема привлекаемых текстов Пушкина, то, несмотря на идеальные стремления к полноте, практическая сторона дела с самого же начала заставила отказаться от включения в Словарь следующих пушкинских текстов: 1) деловых бумаг, выписок, копий, надписей на книгах и тому подобного материала, получившего техническое наименование ”Рукою Пушкина”; 2) материалов к Истории Петра I, выписок о ”Камчатских делах”, а также и некоторых более мелких выписок, конспектов и заметок, предназначенных для задуманных Пушкиным, но не осуществленных им исторических трудов; 3) текстов, которые в новом академическом издании помещены в отделе ”Другие редакции и варианты”¹¹.

С точки зрения строго принципиальной три указанных ограничения вряд ли могут быть оправданы полностью. В особенности легко было бы возражать против 2-го и 3-го пунктов этих ограничений, поскольку конспекты из Голикова или Крашенинникова — это не просто выдержки из книг, а переизложение, сделанное самим Пушкиным; а в отделе ”Других редакций и вариантов” помещено немало высокоценных художественных образцов пушкинского творчества. Но этим ограничениям и не придается строго принципиального характера. Они продиктованы чисто практическими соображениями, и в первую очередь имеют своей целью не откладывать завершение дела до очень далеких и неясных сроков, а отказ от подобных ограничений в очень сильной степени увеличил бы и без того колоссальный объем работы.

Естественно, что раз уж приходится идти на какие-то ограничения, то они должны касаться текстов черновых, отвергнутых художественной волей автора или не получивших со стороны автора настоящей литературной отделки, как бы ни были ценны эти тексты сами по себе.

3. За основу Словаря кладется текст последнего академического издания. Те не вышедшие до сих пор в свет томы этого издания, в которых заинтересована была редакция Словаря языка Пушкина, были получены ею и использованы в сверстанных и полностью приготовленных для печати листах от редакции академического издания и Издательства Академии Наук СССР¹². Академический текст Пушкина воспроизводится в Словаре языка Пушкина с неукоснительной точностью. Только в тех случаях, когда то или иное чтение академического издания после консультации с редакцией издания окажется опечаткой, разрешается отступление от него.

4. Неукоснительное следование тексту академического издания означает, между прочим, и неукоснительное соблюдение орфографии этого издания. Известно, что орфография академического издания не воспроизводит с точностью орфографию источников пушкинского текста — первопечатных изданий и рукописей, а представляет собой известного рода компромисс между подлинной орфографией самого Пушкина и ныне принятой орфографией. В оценку орфографических правил, принятых редакцией академического издания (см. по этому поводу статьи В. И. Чернышева и Г. О. Винокура*), редакция Словаря входить не может. Но вместе с тем, следуя академическому изданию, она сознательно обрекает свою работу на то, что последняя не может быть надлежащим пособием по изучению орфографии Пушкина. Так, например, по Словарю нельзя будет установить, в каких случаях Пушкин употреблял буквы ѣ и е, θ и ф, окончания -ой и -ый в именительном падеже единственного числа прилагательного мужского рода и т.п., т.е. нельзя будет по Словарю наводить справки в таких областях орфографии, которые нивелированы в академическом издании. Это, несомненно, наносит ущерб Словарю как пособию в первую очередь лингвистическому. Однако, так как любое другое издание сочинений Пушкина в этом отношении стоит ниже академического, единственный иной выход заключался бы только в самостоятельной сплошной выверке всего пушкинского текста по всем источникам текста — первопечатным изданиям и рукописям, но в редакции академического издания. Легко понять, что предпринимать такой большой труд редакция Словаря не имела никакой возможности, не говоря уже о том, что это затянуло бы работу еще на несколько лет.

* См.: Чернышев В. И. Замечания о языке и правописании А. С. Пушкина (По поводу академического издания) // Пушкин: Временник Пушкинской комиссии АН СССР. М.; Л., 1941. Разд.: Трибуна. С. 433—461; Винокур Г. О. Орфография и язык Пушкина в академическом издании его сочинений (ответ В. И. Чернышеву) // Там же. С. 462—494.

5. По своему содержанию Словарь создается как лингвистически препарированный справочник по языку Пушкина. Это означает, во-первых, что Словарь не может ограничиться ни ролью простого словоуказателя, т.е. списком слов с голыми ссылками на места их употребления в тексте сочинений и переписки Пушкина, ни ролью так называемой симфонии или конкорданции, т.е. такого же списка, в котором, однако, ссылки на места употребления слова дополняются цитированием соответствующих контекстов по той или иной принятой форме. Такие словари-указатели и словари-конкорданции пользуются значительным распространением в западноевропейской научно-справочной литературе. И хотя они сами по себе, несомненно, очень полезны, они все же не отвечают той цели, которую инициаторы Словаря считают для себя основной. Именно в подобных словарях нет никаких элементов собственно лингвистической обработки материала, т.е. расположения его по таким рубрикам и категориям, которые делали бы его пригодными для целей научного языкознания.

Вместе с тем, однако, Словарь должен быть построен так, чтобы он не предвосхищал результата специальных исследований по языку и стилю Пушкина, а только облегчал и стимулировал бы их.

6. Имея в виду именно эти последние цели, составители Словаря придают ему следующие структурные особенности:

1) Словарь регистрирует все случаи употребления каждого отдельного слова на всем протяжении сочинений и переписки Пушкина в установленном объеме их текстов, во всех формах слов, имеющих формы словоизменения, и соответственно классифицирует морфологически свой материал. Тем самым Словарь создает предпосылки для обработки полной грамматики языка Пушкина — труда настоятельно необходимого, несмотря на наличие известной работы Е. Ф. Будде*, неудачной по выполнению, хотя и очень интересной и нужной по замыслу.

2) С собственно лексической стороны Словарь ставит себе целью подвергнуть свой материал первичному семасиологическому анализу. Именно: в Словаре должны быть различены основные значения каждого слова, употребленного Пушкиным; отмечены, по возможности, наиболее отчетливые и яркие примеры употребления слова в каждом из указанных значений; выделены устойчивые сочетания слов и фразеологические сращения и т.п., причем весь материал также и в этом отношении соответствующим образом располагается и классифицируется.

* См.: Будде Е. Ф. Опыт грамматики языка Пушкина // Изв. Отд. рус. яз. и словесности АН. Спб., 1904. Т. 77. № 4—6. Ч. 1: Этимология. Отд. 1: Словоизменение. Вып. 1: Склонение имен существительных. С. I—XXXI; 1—118; Вып. 2: Имя прилагательное. Имя числительное. Местоимение (Склонение этих частей речи). С. I—VI, 1—123; Вып. 3: Глагол. С. I—IV, 1—173.

3) Первичным предполагаемый семасиологический анализ здесь назван в двояком отношении: во-первых, это означает, что он ограничивается рамками русской языковой системы в целом и не ставит себе целью анализ индивидуального пушкинского словоупотребления во всех его стилистических подробностях; во-вторых, это предполагает такую форму семасиологических рубрик, которая не столько стремится к тому, чтобы полно истолковать значения слов, употребляемых Пушкиным, сколько довольствуется тем, чтобы различить их.

4) Последнее не может иметь отношения к таким случаям, в которых словом пушкинского текста обозначается предмет, не известный современному читателю, или в которых слово пушкинского текста вообще употреблено в таком значении, в каком оно сейчас вовсе неупотребительно. Нельзя было бы, например, не указать в Словаре, что слово васисдас (”Евгений Онегин”, 1; 35, 14) означает известный вид форточки, что слово ростах (”Записки Моро де-Бразе”, т. 10; 326, 36) означает остановку в походе или, например, что слово педант в применении к Онегину (”Евгений Онегин”, 1; 5, 7) означает не то, что мы привыкли вкладывать в это слово, а человека, щеголяющего своей ученостью*; слово женообразный в стихотворении ”В начале жизни школу помню я”¹³ (”женообразный, сладострастный, Сомнительный и лживый идеал”) означает не ”похожий на женщину”, а ”в образе женщины”, ”являющийся ею” и т.д. Таких случаев в пушкинском тексте в общем счете будет довольно много. Однако и здесь разъяснение значений подобных слов не может принимать форму развернутых их толкований, как это вытекало бы из требований идеального полного комментария к тексту Пушкина.

7. Идеальным словарем языка Пушкина был бы такой, в котором первичная морфологическая и семасиологическая обработка лексики сочеталась бы с исчерпывающей полнотой цитации, по типу ”симфоний” и ”конкорданций”. В лабораторной стадии работ по Словарю непременно должна быть предусмотрена эта полнота цитации, хотя в окончательном печатном виде Словаря это было бы неосуществимо. Таким образом, необходимо различаются: 1) картотека Словаря и 2) печатное издание Словаря. В последнем предусматривается цитация избранных примеров к разным значениям каждого слова, однако при исчерпывающей полноте ссылок на места, в которых каждое данное слово в каждом данном значении определено; только по отношению к очень часто встречающимся предлогам, местоимениям и союзам (см. п. 1) в печатном издании будет сделано то исключение, что ссылки на места их употребления не будут приведены в исчерпывающем виде

* См.: Бродский Н. Л. Евгений Онегин: Роман А. С. Пушкина. М., 1937. С. 28—31.

(хотя в картотеке все такие ссылки будут сделаны с абсолютной исчерпывающей полнотой).

Необходимо добавить, что исчерпывающая цитация могла бы показаться нужной не только в силу естественного желания придать такому изданию, как Словарь языка Пушкина, качество максимальной полноты. Могло бы также показаться, что такое исчерпывающее приведение всех случаев пушкинского словоупотребления позволило бы вовсе избежать даже тех минимальных аннотаций, какие предполагаются необходимостью различать отдельные значения слова и которые все-таки представляют собой как бы первый шаг комментария к пушкинскому тексту. Между тем даже элементов такого комментария, по возможности, хотелось бы избежать из желания представить материал пушкинского словоупотребления в совершенно объективном виде, не показывая даже тени своего личного понимания пушкинского текста, — так, чтобы материал ”говорил сам”. Действительно, может показаться, что сама по себе группировка цитат, относящихся к одному какому-нибудь слову, по чисто объективным языковым признакам создает уже вполне беспристрастную картину значений слова в их внутренних отношениях*. Но на самом деле таких объективных языковых примет не существует, а разница двух данных значений слова вовсе не непременно находит себе выражение в собственно языковых свойствах этого слова, т.е., например, в разной способности его в обоих случаях сочетаться с другими словами и т.п. Отправляясь от чисто языковых признаков и их различий, нельзя с необходимостью и уверенностью прийти к значениям слова и их различиям. Вообще можно считать несомненным, что в определении значений слова путь от языковых примет к лексическим значениям — это путь методологически ложный и что определение значений должно осуществляться ”изнутри”, исходя из понимания смысла написанного.

Убедившись, после некоторого периода разнообразных опытов, что никакие классификации по формам словосочетания и фразеологическим признакам не могут заменить расположения материала по значениям слова, как они выясняются из толкования текста, и что толкования значений слова, таким образом, все равно избежать нельзя, -инициаторы Словаря тем легче приняли неизбежность того, что в печатном издании Словаря не будет приведен весь свод пушкинских словоупотреблений полностью.

8. Кроме морфологического и семасиологического моментов, определяющих слово как лингвистическую единицу, при расположении материала в Словаре должны быть приняты еще во внимание: 1) момент жанровый и 2) момент хронологический. Первое

* См.: И. С. И. [Ильинская И. С.] Словарь языка Пушкина // Изв. Отд. лит-ры и яз. АН СССР. 1945. Т. 4. Вып. 5. С. 209—211.

из этих требований состоит в том, что система расположения материала должна учитывать разницу между стихотворными и прозаическими произведениями Пушкина, между его художественными произведениями и не художественными, с дальнейшими дроблениями внутри каждого из этих разделов. С другой стороны, необходимо учитывать также хронологическую последовательность в расположении материала внутри принятых жанровых группировок.

9. В соответствии со всем сказанным выше Словарь языка Пушкина по своему содержанию должен представить собой следующее.

Словарь должен содержать алфавитный список всех слов, засвидетельствованный в основном тексте собрания сочинений Пушкина по академическому изданию. При каждом слове, имеющем формы словоизменения, эти формы указываются исчерпывающим образом, причем так, чтобы было видно, в каких местах пушкинского текста каждая из этих форм употреблена. Далее, в очень кратких и, по возможности, точных выражениях делаются нужные разъяснения относительно значений слова (объяснение неупотребительных сейчас слов, указание различий в значениях слова). Каждое из значений слова иллюстрируется, по возможности, тщательно подобранными примерами, но, независимо от числа примеров все места пушкинского текста, в которых употреблено данное слово в данном значении, указываются в ссылках. Эти ссылки, кроме случаев, предусмотренных в п. 7, имеют исчерпывающий характер. Примеры и ссылки располагаются с учетом жанрового и хронологического моментов.

Так определяются цель Словаря языка Пушкина и его структура. Остается осветить вопрос о том, как организована работа по составлению Словаря и в каком состоянии она находится в настоящее время.

ІІІ

Создание Словаря языка Пушкина, как определены его задачи и форма до сих пор сказанным, в первую очередь предполагает наличие картотеки, в которой исчерпывающим образом были бы зарегистированы все случаи пушкинского словоупотребления в отношении каждого слова всех пушкинских текстов. Инициаторы Словаря определили для себя эту задачу как работу по составлению словоуказателя к Пушкину. Надлежало найти наиболее удобную и наиболее близко отвечающую намеченным целям форму словоуказателя и самой работы по его составлению. Эта сторона дела подробно разъяснена в специальной инструкции по составлению словоуказателя, печатаемой ниже¹⁴. Здесь подчеркиваются лишь следующие важнейшие особенности этой работы.

1) Словоуказатель составлялся не сразу для полного собрания сочинений Пушкина, а по отдельным его произведениям или их циклам. Таким образом было получено известное количество картотек,

которые в процессе дальнейшей работы, в известный ее момент, сливались в общее целое.

2) В связи с этим возникла возможность значительно упростить самый процесс регистрации слов на карточках. В свое время в работе Пушкинского семинария проф. С. А. Венгерова предполагалось заведение особой карточки для каждого слова пушкинского текста, сколько бы раз это слово в тексте ни встретилось*. Так, например, в 1-й песне ”Полтавы” союз и встречается 103 раза. Если исходить из способа, предлагавшегося в Венгеровском семинарии, то для регистрации этих 103 случаев употребления союза и потребовалось бы 103 карточки. Надо было во что бы то ни стало избежать этой громоздкой картотеки. С этой целью был принят во внимание метод, предложенный в свое время И. А. Бодуэном де Куртенэ**, который, однако, удалось сделать еще более простым. Суть этого упрощения заключается в том, что с первой же карточки, с которой начинается работа, каждая карточка сразу становится на свое алфавитное место, а перед тем как заносить на карточку очередное слово пушкинского текста, наводится справка в уже существующей к данному моменту картотеке, значится в ней это слово или нет. Если не значится, то на данное слово заводится карточка. Если уже значится, то в соответствующей карточке прибавляется новая ссылка. Таким образом, в каждый данный момент обработки данного произведения все случаи употребления одного и того же слова оказываются уже механически собранными.

3) За единицу расписывания по карточкам принимается слово в данной его форме, так что, например, слово дом и слово домом, слово бегу и слово бежит заносятся каждое на разные карточки. Вопрос о том, какие слова считаются разными словами и какие разными формами одного и того же слова, а в связи с тем и правила расстановки карточек внутри форм одного слова разъясняются в инструкции.

Словоуказатель составлялся по мере выхода в свет очередных томов академического издания. К настоящему времени словоуказателем охвачено собрание сочинений и писем Пушкина за исключением 15-го и 16-го томов (письма с 1832 года). Как уже указано, работники Словаря имели возможность пользоваться чистыми корректурными листами издания. Кроме того, журнальные и примыкающие к этому жанру сочинения Пушкина пришлось обработать по предшествующему полному изданию сочинений Пушкина (”Academia”, 1936, т. 5), ввиду очень большого замедления в подготовке к изданию 11-го и 12-го томов академического собрания сочинений Пушкина.

Два последних тома писем пока не обработаны вследствие значительной задержки их в производстве. Ясно, таким образом, что в момент печатания этой книги в распоряжении Института русского

* См.: Программа составления Словаря Поэтического языка Пушкина. С. 3—4.
** См. об этом: Словарь языка Пушкина // Лит. наследство. № 16—18. С. 1168.

языка АН уже есть исчерпывающий словоуказатель, охватывающий почти целиком полное собрание сочинений Пушкина (свыше полумиллиона случаев словоупотребления). То, что пока не сделано по словоуказателю, будет доделано в самое ближайшее время, как только будут получены последние материалы от редакции академического издания сочинений Пушкина.

Необходимо здесь подчеркнуть значение того факта, что картотека-словоуказатель к Пушкину представляет собой уже достигнутый этап в истории создания Словаря языка Пушкина. Эта картотека уже сама по себе представляет определенную научную ценность благодаря тем справочным возможностям, которые она предоставляет исследователям русского языка и творчества Пушкина. Правда, вероятно еще не скоро, эта картотека перестанет быть документом уникальным. Необходимо, однако, уже и сейчас предвидеть, что в нужное время непременно придется сдублировать эту картотеку, применив для этого более совершенные технические средства, чем те, которыми удалось воспользоваться в процессе ее составления. Так, например, только часть карточек в картотеке выполнена тушью; писаны карточки разнообразными почерками, а не библиотечным, как хотелось бы; в результате сплошной выверки, которой была подвергнута картотека, на них неизбежными оказались поправки и разные пометки рабочего характера; самые карточки в картотеке — разного цвета и т.д.; между тем ясно, что такой картотеке должен быть придан характер документа чрезвычайно долговечного и ”музейного”, что может быть достигнуто только снятием с нее полной, по возможности технически совершенной копии в более или менее близком будущем — после окончания работ по составлению Словаря языка Пушкина.

Но словоуказатель к текстам Пушкина — это только первый этап в работе над Словарем. В качестве следующего, как совершенно неизбежная задача, возникла необходимость создания полной конкорданции к Пушкину, т.е. выписка цитат ко всем без исключения зарегистрированным в картотеке случаям словоупотребления.

Выше говорилось уже о том, что конкорданция не может сама по себе удовлетворить те цели, которые возникают перед Словарем задуманного типа. Сказано было также о том, что напечатание полного свода всех цитат ко всем случаям пушкинского словоупотребления в настоящее время — задача практически невыполнимая. Однако без конкорданции, как рабочего этапа на пути к созданию Словаря, обойтись совершенно немыслимо. Составителю данной словарной статьи, посвященной, например, слову ходить или изба и т.д., все равно необходимо иметь перед собой все соответствующие контексты, без исчерпывающего свода которых невозможно судить, какие значения данного слова различаются и представлены в пушкинском словоупотреблении. Таким образом, составителю данной словарной статьи все равно пришлось бы составлять такой свод контекстов для

себя, потому что дело идет не о 5—6 примерах, которыми, пожалуй, еще можно было бы пользоваться сразу, держа их в памяти или заложив соответствующие страницы в книгах, а о таком количестве примеров, которое исчисляется многими десятками, а может быть, и сотнями. А в таком случае удобнее и экономичнее уже заранее расписать все случаи словоупотребления, чтобы свод их был в руках составителя в готовом виде к моменту оформления словарной статьи.

Так определилась вторая стадия работ над Словарем.

К моменту печатания этой книги задача эта выполнена примерно на 80 % по отношению к готовой части словоуказателя.

Но далее возникла необходимость также и в сплошной выверке изготовленных частей словоуказателя и конкорданции. Опыт показывает, что даже самое внимательное отношение к своим обязанностям со стороны картописателей не гарантирует полной безошибочности их работы. Для того, чтобы сделать картотеку, служащую фундаментом будущего Словаря, по возможности безупречной, была предпринята полная проверка картотеки, от слова к слову, от ссылки к ссылке, от цитаты к цитате. Была разработана соответствующая система пометок, наносимых на карточки и на рабочие экземпляры сочинений Пушкина, которая сразу позволяет видеть, проверено ли данное место картотеки или нет. Все обнаруженные таким путем погрешности тут же подверглись нужным исправлениям. Эта третья стадия в работе над Словарем к настоящему моменту осуществлена примерно на 50—60 % к готовой ее части.

Наконец, в качестве четвертой задачи в работе над Словарем определилась необходимость слияния частных картотек, посвященных отдельным произведениям Пушкина или отдельным их циклам, в одну общую, сводную картотеку, объединяющую в себе все данные по всей совокупности сочинений Пушкина. Такое слияние, естественно, не может быть осуществлено до тех пор, пока не будет закончена проверка словоуказателя, так как проверять словоуказатель слово за словом по отдельным произведениям гораздо легче, чем по совокупности их. Тем не менее отдельные опыты слияния картотек уже сделаны. Так, например, слиты в одну цельную картотеку картотеки южных поэм. Выработан порядок, по которому слияние картотек в одну общую осуществляется этапами, в порядке букв алфавита, по мере изготовления соответствующих частей текста Словаря.

Словоуказатель, свод цитат, проверка и слияние — таковы четыре этапа работы над Словарем языка Пушкина, имеющие характер подготовительный, т.е. ставящие себе целью создать материальную основу Словаря. Самое составление словарного текста — есть пятая и уже непосредственная задача всего предприятия в целом. О том, что должен представить собой самый текст Словаря, было сказано уже достаточно, а образцы этого текста читатель найдет вслед за этой вступительной заметкой¹⁵. Здесь остается только упомя-

нуть, что составление текста Словаря в точном смысле невозможно, пока не будут полностью закончены подготовительные работы к этому по всем намеченным выше четырем этапам. Однако в предвидении недалекого конца этих подготовительных работ уже сейчас необходимо отдать себе полный отчет в многочисленных подробностях, с разработкой которых связано написание словарных статей. Именно с этой целью — заблаговременно выработать технику и приемы составления словарной статьи будущего Словаря, вовремя учесть все мельчайшие требования, которые предъявляются к составителям Словаря, — и составлены помещаемые ниже образцы словарных статей. Материалом для них послужила картотека в нынешнем ее виде, т.е. не абсолютный, исчерпывающий свод пушкинских словоупотреблений, а та часть этого свода, в сущности уже очень недалекая от завершения, какая налицо в Институте русского языка в момент составления настоящего издания. Уже на основании этих образцов была выработана и издаваемая ниже Инструкция по составлению словарной статьи, которой в дальнейшей работе придается значение руководящего документа. Нет сомнения, что дальнейшее расширение опыта заставит впоследствии внести известные поправки и уточнения в эту Инструкцию. В том виде, в каком она издается сейчас, она представляет собой наиболее полное обобщение опыта по созданию пушкинского Словаря, мыслимое в настоящих условиях¹⁶.

Первоначальная редакция издаваемых образцов и Инструкции по составлению словарной статьи была подвергнута обсуждению на специальном совещании, происходившем 30 и 31 января 1947 года в Институте русского языка в Москве. Составители настоящего издания приносят глубокую товарищескую благодарность следующим лицам, принявшим участие в названном совещании и поделившимся своими критическими замечаниями, которые заставили составителей еще раз пересмотреть приемы своей работы и внести в них много исправлений и, как они смеют надеяться, улучшений: чл.-корр. АН СССР проф. С. Г. Бархударову, канд. филологических наук Г. П. Блоку, проф. С. М. Бонди, академику В. В. Виноградову, Т. Г. Зенгер, доц. Н. В. Измайлову, доц. С. И. Ожегову, проф. М. Н. Петерсону, доц. Н. С. Поспелову, проф. Б. В. Томашевскому, проф. М. А. Цявловскому, проф. А. Б. Шапиро. Составители приносят также благодарность действительному члену Академии педагогических наук Д. Д. Благому, академику С. П. Обнорскому и чл.-корр. АН СССР В. И. Чернышеву, сделавшим свои замечания в письменном виде.

ПРИМЕЧАНИЯ

¹ См. также: Билярский П. С. Предложение о приглашении преподавателей русской словесности к составлению словарей русских писателей // Журнал министерства народного просвещения. Спб., 1863. Т. 120. Декабрь. С. 641—644.

² См.: Грот Я. К. Словарь к стихотворениям Державина (Азийский — Ячея). С. 356—444.

³ См. с. 156, где речь идет о трех главных типах словарей: 1. Словарь, задача которого изучение языка писателя. 2. Словарь, задача которого изучение личности писателя. 3. Словарь, задача которого состоит в комментариях к содержанию произведений писателя.

⁴ Имеются в виду: издание Императорской Академии Наук (Спб.), начатое Л. Н. Майковым в 1899 году и так и не вышедшее в свет полностью (второй том вышел в 1905 г.) и ”Переписка Пушкина” в трех томах под редакцией В. И. Саитова (первый том вышел в 1906 г.).

⁵ Там же С. И. Бернштейн указывает на то, что этот вопрос обсуждался в отделении Российского языка и словесности (с. XXXV—XXXVI).

⁶ В настоящее время ни в ЦГАЛИ, ни в Пушкинском Доме, куда Литературный Музей в разное время передавал материалы по Пушкину, названные картотеки не значатся.

⁷ Указание на авторство заметки см.: Пушкин: Временник Пушкинской комиссии АН СССР. М.; Л., 1936. № 2. С. 457.

⁸ Этот словарь не был опубликован.

⁹ Имеется в виду издание: Пушкин А. С. Полн. собр. соч.: В 6 т. М., 1931 и последующие переиздания, т.е. охват материала в пределах лирических стихотворений, поэм, ”Евгения Онегина” и драматургии.

¹⁰ См. об этом: Словник Пушкинской энциклопедии: Проект. М., 1976. С. 1.

¹¹ Лексикографическое описание слов, входящих в ”Другие редакции и варианты”, было осуществлено позже. См.: Новые материалы к Словарю А. С. Пушкина. М., 1982.

¹² К моменту составления ”Проекта Словаря языка Пушкина” еще не вышли в свет тома: 2₁, 2₂, 3₂, 5, 7, 8₁—11, 12, 15—17.

¹³ 3, 254—255.

¹⁴ См.: Винокур Г. О. Словарь языка Пушкина // Проект Словаря языка Пушкина. М., 1949. С. 53—82.

¹⁵ См.: Проект Словаря языка Пушкина. С. 28—49.

¹⁶ См.: Проект Словаря языка Пушкина. С. 85—111.