Л. Р. ЗИНДЕР

О «МИНИМАЛЬНЫХ ПАРАХ»

В лингвистических работах последнего времени неодно­кратно подчеркивалось, что идея фонемы как различительной звуковой единицы языка существовала задолго до создания теории фонемы. Равным образом и примеры использования квазиомонимов, часто именуемых сейчас вслед за американ­скими дескриптивистами «минимальными парами», для дока­зательства лингвистической значимости того или иного зву­кового различия можно найти в языковедческих работах, от­носящихся к очень отдаленному времени. Так, еще у Ломоносова мы находим такое высказывание: «...протяжение на некоторую разницу причиняет между речениями одного, выговора, например: у немцев Stall краткое значит конюшня, Stahl долгое — сталь» ¹.

Если обратиться к периоду, непосредственно предшест­вующему широкому распространению фонологической тео­рии, то достаточно сослаться на Есперсена, который, как из­вестно, приводит целые списки квазиомонимов из немецкого, английского и французского языков для иллюстрации разли­чительной функции звонкости — глухости ².

В теории фонемы уже со времени выхода в свет «Русских гласных» Л. В. Щербы идея о смыслоразличительной или, точнее говоря, словоразличительной ³ функции фонемы, несом-

¹   М. B. Ломоносов. Российская грамматика, т. VII, § 34. Полн. собр. соч. М—Л., 1952, стр. 404.
² О. Jespersen. Lehrbuch der Phonetik, 1913, S. 109.
³ Л. Р. Зиндер. Общая фонетика. Изд-во ЛГУ, 1960, стр. 38.

ненно, занимает центральное место, независимо от того, присутствует ли она явно в самом определении фонемы или нет. Вполне естественно, что наиболее отчетливо такая функ­ция выступает в квазиомонимах; уже Щерба иллюстрировал фонем атичность соответствующего противопоставления именно квазиомонимами. Однако Щерба при этом не считал наличие квазиомонимов обязательным для доказательства различения фонем; он считал лишь, что они должны быть теоретически возможными; два «е» являются в русском языке вариантами одной фонемы не потому, что в нем нет случая, где бы только эти два гласных дифференцировали пару слов, а пото­му, что «такой случай нельзя себе представить даже в искус­ственном русском слове» ⁴.

Точно так же и Н. С. Трубецкой, как в своих ранних ра­ботах, так и в «Основах фонологии», пользовался в качестве примеров квазиомонимами. Однако и он поступал так, по-ви­димому, имея в виду их наибольшую наглядность. Его правила различения фонем и вариантов не имели бы никакого смысла, если бы он считал, что все дело сводится к отысканию квазиомонимов.

Таким образом, если необходимость наличия квазиомони­мов для доказательства фонологической противопоставлен­ности двух звуков и не формулировалась в качестве теорети­ческого положения, то примеры, которыми оперировали кори­феи учения о фонеме, невольно подсказывали такую мысль. В результате широкой лингвистической практики метод, квазиомонимов стал, по существу, единственным методом обнаружения фонологических противопоставлений ⁵.

О минимальных парах как о специальном методе фонемного анализа говорят американские дескриптивисты. Так, Г. Глисон пишет: «Чтобы доказать существование каждой из 24 фонем (речь идет об английском языке. — Л. 3.), необходимо для каждой из 276 пар фонем найти по крайней мере одну минимальную пару» ⁶. Говоря далее о трудностях оты­скания таких пар, автор заявляет: «Можно предположить, что при тщательном исследовании всего запаса английских слов будут обнаружены минимальные пары для всех английских согласных фонем» ⁷. В дальнейшем Г. Глисон неоднократно указывает на то, что имеются другие, более надежные мето-

⁴ Л. В. Щерба. Избранные работы по языкознанию и фонетике, т. 1. Изд-во ЛГУ, 1958, стр. 130.
⁵ По-видимому, именно это побудило Щербу сделать в «Фонетике французского языка» специальную оговорку, опровергающую правомерность такого метода (Л. В. Щерба. Фонетика французского языка. М., Изд-во лит. на ин. яз., 1955, стр. 56).
⁶ Г. Глисон. Введение в дескриптивную лингвистику. М., ИЛ, 1962, стр. 52.
⁷ Там же.

ды в установлении состава фонем, но в то же время каждый раз подчеркивает особую ценность минимальных пар.

Характеризуя развитие взглядов на роль минимальных пар (квазиомонимов), можно сказать, что если первоначаль­но квазиомонимы рассматривались лишь как наиболее на­глядное или наиболее убедительное средство фонологического анализа, то в дальнейшем поиски минимальных пар стали рассматриваться не только как исследовательский прием; в минимальных парах стали видеть обязательное условие суще­ствования в данном языке соответствующего фонемного про­тивопоставления. В некоторых новейших работах такая точка зрения формулируется совершенно отчетливо. Например, И. И. Ревзин пишет: «В самом деле, если отвлечься от всяких терминологических тонкостей, то обычное определение сводит­ся к следующему. Два звука принадлежат разным фонемам, если имеется хотя бы одна пара слов, различающихся только этими звуками и имеющих разное лексическое значение» ⁸.

Некоторые основания для такого рода высказываний можно найти и в работах такого выдающегося лингвиста, как Р. Якобсон. Это относится к начальным параграфам «Funda­mentals of Language», в которой все изложение строится на материале минимальных пар, и особенно — к статье, написанной им совместно с К. Черри и М. Халле. В ней палатализованное «г» признается особой фонемой русского языка лишь на том основании, что наряду с существительным «берега» имеется деепричастие «берегя» ⁹. Выходит так, что если бы в русском языке не оказалось этой пары слов (кстати сказать, реальность деепричастия «берегя» представляется весьма сомнительной), то твердое и мягкое «г» не были бы двумя фонемами, а одной этой пары достаточно, чтобы соответст­ вующее фонологическое противопоставление возникло.

Совершенно очевидно, что при подобном понимании вещей различению одной пары слов приписывается такое функциональное значение, которого оно не может иметь ни при каких обстоятельствах. Невозможно представить себе, чтобы неразличение двух слов, каков бы ни был их удельный вес в речи, служило реальным препятствием для общения. Прежде всего, в огромном большинстве случаев квазиомонимы относятся к совершенно различным семантическим сферам и не могут смешиваться уже в силу того, что употребляются в несходных ситуациях: ср., например, русские вол, гол, мол, пол, тол, шёл, кол, сёл. Правда, такие пары, как

⁸ И. И. Ревзин. Об одном подходе к моделям дистрибутивного фонологического анализа. Сб. «Проблемы структурной лингвистики». М., Изд-во АН СССР, 1962, стр. 80.
⁹ К. Черри, М. Халле, Р. Якобсон. К вопросу о логическом описании языков в их фонологическом аспекте. Сб. «Новое в лингвисти­ке», вып. II. М„ ИЛ, 1962, стр. 281, сноска.

мел и пол, или вёл и шёл, встречаются в одинаковых ситуа­циях, но в этом случае если не смысловой контекст, то раз­личие синтагматических связей будет достаточным препятст­вием для их смешения. Для мёл и пол это очевидно, но и пе­реходный глагол вёл четко отличается от непереходного шёл тем, что при нем всегда стоит дополнение.

Далее необходимо учесть, что в действительности удель­ный вес любой такой пары слов в речи почти всегда весьма незначителен, а также и то, что число их, как правило, неве­лико.

Наконец, представление о том, что различение квазиомо­нимов имеет столь важное значение для структуры языка, на­ходится в резком противоречии с весьма распространенным явлением омонимии. Благодаря контекстным связям, создаю­щим большую избыточность (выражаясь терминами теории информации), язык обладает высокой помехоустойчивостью, что и делает его столь совершенным средством общения. Вследствие избыточности язык не боится омонимов, которые представляют собой своего рода помехи. Поэтому история многих языков (достаточно сослаться на английский и фран­цузский языки) изобилует фактами, свидетельствующими о количественном росте омонимии различного типа, включая сюда и развитие многозначности и так называемую конверсию ¹⁰.

Существование абсолютных синонимов, таких как родник и ключ, битва и сражение, хотя это и не частое явление в языках, говорит о том, что полное несоответствие фонемного состава вполне совместимо с отсутствием смыслового разли­чия. К таким синонимам можно добавить и квазиомонимы, подобные обуславливать — обусловливать, современный — совремëнный, именуемые обычно дублетами произношения ¹¹.

Все эти, казалось бы, разнородные факты лишь под­тверждают общепризнанное в современном языковедении по­ложение, согласно которому связь между значением слова и его звуковой оболочкой является чисто исторической, то есть в конечном счете — случайной. Мне кажется, что они позволяют сделать вслед за С. К. Шаумяном и более далеко идущий

¹⁰ В. Trnka в свое время («Bemerkungen zur Homonymie», TCLP, 4, S. 152) высказывал как будто противоположную точку зрения, говоря, что опасность возникновения омонимов является фактором, тормозящим совпадение фонем в развитии языков. Однако это положение, противоре­ чащее, как мне кажется, мыслям, содержащимся в начале той же статьи, он подтверждает примером, который с проблемой омонимии не связан; история интердентального щелевого в древневерхненемецком свидетель­ ствует о «сопротивлении» системы фонем, а не о «профилактической тен­ денции воспрепятствовать возникновению чрезмерной омонимии» (Ук. соч., стр. 155).
¹¹ С. К. Шаумян. Проблемы теоретической фонологии. М., Изд-во АН СССР, 1962, стр. 15.

вывод, что они дают основание для того, чтобы внести неко­торую поправку в понимание так называемой смыслоразли-чительной или словоразличительной функции фонемы.

Рассмотренные факты заставляют признать, что фонема, являющаяся языковой единицей плана выражения, не может определяться через план содержания, так как различение или неразличение каких-нибудь единиц в плане выражения не означает различения или неразличения в плане содержания. С точки зрения содержания словоформа должна быть выра­жена одной или даже несколькими (в случае дублетного произношения), но вполне определенными цепочками фонем. Отличаются, ли эти цепочки от других, служащих для выра­жения других словоформ, или не отличаются (в случае омо­нимии), не имеет значения.

Таким образом, функция фонемы заключается не в том, чтобы различать слова или словоформы (хотя потенциально фонема такой способностью всегда обладает), а в том, чтобы опознавать ¹² эти языковые единицы. Например, цепочка фонем k, ľ, u, č должна обязательно присутствовать в речи для того, чтобы можно было опознать словоформу ключ, зна­чение которой будет выявляться из контекста. Имеется ли при этом к данной цепочке фонем какая-либо минимальная пара, и сколько есть таких минимальных пар в соответствую­щем языке, совершенно не существенно.

Из всего сказанного ясно, что семантический критерий не является решающим при определении фонологического значения рассматриваемого звукового различия ¹³. Что же касается самого факта существования в языках минимальных пар, то и он находит свое объяснение не в словоразличительной функции фонемы; в самом деле, минимальная пара, свидетельствует лишь о том, что соответствующая пара звуков может находиться в данном языке в одинаковой фонологиче­ ской позиции. Именно это и создает фонологическое противопоставление. Совершенно естественно, что благодаря способности разных фонем выступать в одной позиции могут чисто случайным путем (в силу тех или иных причин) возникать цепочки фонем, различающиеся только одним элементом, то есть квазиомонимы или минимальные пары.

¹² Л. Р. Зиндeр. Ук. соч., стр. 39.
¹³ Ср. С. К. Шаумян. Ук. соч., стр. 16.