В. Г. КОСТОМАРОВ

СЛОВО
О ВИКТОРЕ ВЛАДИМИРОВИЧЕ ВИНОГРАДОВЕ

Идея настоящего сборника возникла, когда Виктор Владимирович Виноградов находился в расцвете творческих сил. Сборник был уже составлен, когда пришла скорбная весть о скоропостижной кончине. Из юбилейного, посвященного 75-летию, этому изданию суждено было стать мемориальным. Трудно примириться с мыслью, что жизнь и творчество академика В. В. Виноградова приходится теперь оценивать как нечто цельное и законченное.

Величайшим таинством мыслей и поступков этого замечательного человека и ученого было, как сам он любил говорить, «святое беспокойство» — вечное движение, неустанный поиск, все новые планы, все новые повороты даже старых тем. Дело его жизни — многолетняя тема «Образ автора в художественной литературе» так и не вылилась в цельную завершенную монографию: она просто не могла в нее вылиться — по природе самого исследователя и по своей многообразной для него емкости и всеобъемлемости. Задуманные ее главы принимали по мере написания самостоятельное значение, по выражению самого В. В. Виноградова, «отпочковывались» в отдельные законченные монографии, связанные с прежними, предсказывающие будущие, но в то же время вполне независимые.

Изучая смежные области языкознания и литературоведения, непрестанно совершенствуя и уточняя проблематику и методы, вводя в научный обиход все новый фактический материал, В. В. Виноградов создает сложную цепь работ, связанных общими устремлениями и идеями. Начиная с наблюдений над стилем «Жития протопопа Аввакума» (в сб.: «Русская речь», Пг., 1923) он углубляется в исследование языка и стиля русских писателей классической и советской литературы: «Язык Пушкина. Пушкин и история русского литературного языка» (М.—Л., 1935), «Стиль Пушкина» (М., 1941), статьи о языке Гоголя, Лермонтова, Л. Толстого, Крылова, Ахматовой, Федина и т. д. Звенья этой цепи прослеживаются в разработке принципов анализа языка и стиля

отдельного писателя, в теоретическом разграничении литературного языка и языка художественной литературы, в основании новой дисциплины — систематического изучения истории русского литературного языка во всем многообразии его стилей и их внутреннем развитии. За капитальной монографией «Очерки по истории русского литературного языка XVII—XIX вв.» (1-е издание — 1934 г., 2-е издание — 1938 г.; переиздавалась также за границей) следуют разнообразные статьи по теории и истории художественной прозы. Последние звенья все той же цепи: «О языке художественной литературы» (М., 1959), «Проблема авторства и теория стилей» (М., 1961), «Стилистика. Теория поэтической речи. Поэтика» (М., 1963), «Сюжет и стиль» (М., 1963), законченная перед самой смертью и еще не опубликованная книга о Пушкине и Гоголе, — вновь и вновь убеждают в том, что в этой важнейшей для В. В. Виноградова исследовательской линии были заложены нескончаемые творческие потенции и перспективы. Это поистине была, пользуясь определением акад. Н. И. Конрада, «одиссея Виноградова» — напряженное, нескончаемое путешествие в поисках тайн русского языка, русского художественного слова, стилей и направлений, глубинных основ русской литературы.

Постановка столь масштабной, великой задачи и ее постоянная, разносторонняя, детальная разработка в никогда не заканчивающейся серии книг, статей, докладов и щедро раздариваемых тем для исследований и диссертаций его учеников — отличительная черта научной деятельности В. В. Виноградова во всех ее сторонах. Намеченная еще в докладе 1927 г. концепция частей речи породила другую, не менее замечательную цепь исследований — «грамматическое учение о слове»: «Современный русский язык» (М., 1938), «Русский язык» (М.—Л., 1947), «Из истории изучения русского синтаксиса» (М., 1958), десятки статей по синтаксису и морфологии, главы и редактирование различных учебных курсов русской грамматики, монументальной Академической грамматики русского языка в трех книгах. И здесь анализ отдельных явлений, поражающая глубина которого делает каждую работу вполне независимым и ценным вкладом в изучение русской грамматики, порожден общей идеей понимания национальной специфики грамматической структуры и подчинен единому, нескончаемому исследовательскому плану.

При таком подходе бесконечно открываются новые пути осмысления наблюдаемых фактов, чуждые какого-либо схематизма и закостенелых догм, заставляющие открывать новые стороны этих фактов и новые факты, что, в свою очередь, требует нового осмысления. Под пером В. В. Виноградова на месте описательной грамматики возникает углубленное исследование сложной природы русского слова, ее выражения в грамматических значениях частей речи, в формах словоизменения, словообразования и словосочетания. Постоянно ответвляются особые направления и отрасли науки: учение о словообразовании; учение о модальности, экспрессив-

ности и эмоциональности; учение о взаимодействии лексических и грамматических значений как база для понимания формы и анализа классов слов, частиц и частей речи; учение об омонимии; учение о предикативности как основа разграничения синтаксиса предложения и словосочетания и т. д. В творчестве В. В. Виноградова всегда было заложено качество дальнейшего совершенствования и саморазвития, о чем очень хорошо сказал его ученик и коллега проф. Н. С. Поспелов. Отталкиваясь от мысли самого В. В. Виноградова о двух типах лингвистов (в сб.: «Памяти академика Льва Владимировича Щербы». Л., 1951, стр. 31), он пишет: «Прямой продолжатель Шахматова и Щербы, В. В. Виноградов в своей научной работе сочетает оба эти типа: никогда не упуская из виду общих проблем языкознания, он, однако, ни на минуту не покидает твердой почвы фактов языка. Подобно Шахматову, В. В. Виноградов поражает широтой охвата конкретного языкового материала в стройной системе исчерпывающей классификации, с Щербой же сближает его неукротимый дух смелых поисков новых точек зрения, новых методов, новых объектов лингвистического изучения. При постановке той или иной проблемы В. В. Виноградов, подобно Шахматову, стремится учесть все ее внешние стороны и опосредствования, но при ее решении он, подобно Щербе, всегда погружен в сложность ее внутренней структуры. При этом творческий метод В. В. Виноградова при разработке той или иной проблемы отличается глубоким своеобразием. В. В. Виноградов никогда не пытается механически упростить вопрос приемами внешней схематизации: оставаясь на почве фактов во всем их многообразии, он стремится разрешить тот или иной вопрос в его реальной структурной сложности. Поэтому в научных построениях В. В. Виноградова всегда ощущается внутренняя перспектива, всегда намечается тенденция к еще более углубленной разработке тех научных задач, которые он перед собою ставит. Можно сказать, что научное зрение В. В. Виноградова всегда перспективно» ¹.

Крупные, «сквозные» темы, определявшие круг конкретных исследовательских интересов В. В. Виноградова и характер разработки каждого фактического вопроса в отдельном его произведении, отличаются не только всеохватывающей масштабностью, но и принципиальной важностью, национально-исторической самобытностью, теоретической широтой. В сущности, нет такого раздела современной науки о языке, в котором он не сказал бы своего весомого слова; это неоднократно уже отмечалось ² и не требует повторения. Обычно определяющими для творчества В. В. Вино-

¹ Н. С. Поспелов. Виктор Владимирович Виноградов (к 60-летию со дня рождения). «Известия АН СССР. ОЛиЯ», 1955, т. XIV, в. 1, стр. 84.
² См. многочисленные статьи в лингвистической периодике и специальных сборниках, посвященные юбилеям акад. В. В. Виноградова: Е. М. Галкина-Федорук. Творческий путь академика В. В. Виноградова. В сб.: «Академику В. В. Виноградову к его шестидесятилетию», М., 1956; Н. Ю. Шведова. Виктор Владимирович Виноградов (к семидесятилетию со дня рождения). В сб.: «Проблемы современной филологии», М., 1965, и др.

градова, кроме стилистических и грамматических, признаются его работы по лексикологии, лексикографии и фразеологии, в частности стилистические пометы и подача служебных и модальных слов в «Толковом словаре русского языка» под редакцией проф. Д. Н. Ушакова; работы по истории слов и выражений — открытая им отрасль исторической лексикологии; работы по истории и формированию русского и других славянских национальных литературных языков; исследования по отечественной историографии, в которой ведущей идеей В. В. Виноградову представлялось показать самобытность русской лингвистической мысли в трудах Ломоносова, Востокова, Потебни, Шахматова, Щербы и других ученых. Этот перечень можно с полным правом существенно расширить.

Перспективность, постоянное самообновление и удивительная широта и емкость исследовательских интересов затрудняют определенное отнесение В. В. Виноградова к той или иной лингвистической школе. По меткому замечанию Ю. С. Сорокина, это был «человек-океан», в котором органично и своеобразно переплетались разные — если не все — школы и направления современного языкознания. Отсюда, между прочим, и завидная терпимость В. В. Виноградова к любым взглядам, покамест они научны и обоснованны; отсюда его неподражаемая способность увидеть старое в «новом», указать на прецедент и на ускользнувшую деталь, возведенная в принцип идея преемственности и взаимообусловленности любого истинно научного знания.

Трудно сказать, была ли В. В. Виноградовым создана «своя» школа в смысле как-то обособленного направления лингвистики; его школой надо признать все языкознание с противоречиями, неизбежными в творческом развитии и становлении. С его смертью ушел не духовный вождь какой-то группы, не вдохновитель какого-то направления; просто осиротело все отечественное языковедение.

В настоящем сборнике, задуманном как признание заслуг академика В. В. Виноградова в международном распространении русского языка, в укреплении его мирового авторитета, в заботе о высокой его культуре и чистоте, а также о совершенных методах его преподавания, уместно подробно сказать еще об одной «сквозной» теме виноградовского научного наследия. Тема эта — бесконечная вера в неиссякаемые творческие и художественные силы и возможности русской языковой культуры, в ее историческую самобытность, оригинальность и богатство, в ее социальные предначертания и прогрессивную миссию на нашей планете.

Решение этой темы было у В. В. Виноградова совершенно чуждо национализма и риторико-патетической декларативности, пустословия; счастливым образом оно было очищено от шелухи широко известных в мировом языкознании теорий и лозунгов об «исключительной роли» того или иного языка для языковой ситуации в мире, о его «материальном превосходстве» перед всеми

остальными языками. Мелкой политической тщете В. В. Виноградов противопоставлял кропотливое изучение фактов, истории, специфики взаимодействий русского языка, характера его шлифовки поколениями передовых умов, постижение его внутренних потенций, стимулируемых общественными процессами. Он исходил из обоснованной оценки связи прогресса языка с прогрессом общества, из научных представлений о месте и роли русского народа и многонационального советского общества в развитии общечеловеческой цивилизации. Именно на это нацеливал он исследователей, говоря в многочисленных установочных докладах и статьях о задачах и направлениях советского марксистско-ленинского языкознания.

Эта тема пронизывала, в сущности, все произведения В. В. Виноградова независимо от их более конкретной цели, задачи и содержания. С впечатляющей силой она была раскрыта в его книге «Великий русский язык» (М., 1945), в которой лексические богатства, гибкость и многообразие грамматической и семантической системы русского языка и иные факты представлены как «неоспоримое свидетельство великих жизненных сил русского народа, его высокой национальной культуры и его великой и славной исторической судьбы». В этой книге, как и в брошюре «Величие и мощь русского языка» (М., 1944), а также в серии статей: «К истории лексики русского литературного языка» (1927), «Основные этапы истории русского языка» (1940), «Основные вопросы изучения современных славянских литературных языков» (1949), «К вопросу об исторических связях русского, украинского и белорусского языков» (1947). в статьях о русском языке в разных изданиях «Большой советской энциклопедии» — русский язык рассматривается в свете сопоставления и взаимодействия с другими языками как фактор благотворного и стимулирующего влияния на языки народов СССР, а также на славянские и иные языки зарубежных стран.

Как отметил В. В. Виноградов в книге «Великий русский язык» (М., 1945, стр. 171). «русский язык является очагом, откуда излучаются и распространяются социалистические, советские термины, выражения социалистических, советских идей и чувств не только во весь круг братских языков и народов нашего многоязычного государства, но и во все языки мира». В. В. Виноградов развивал свои взгляды на роль русского языка с позиции марксистско-ленинского понимания общественного развития; в его исследованиях становления литературного языка в досоциалистическую эпоху все большее значение приобретает ленинский тезис о том, что «национальный язык является не только продуктом национального развития, но служит в то же время и мощным фактором национального объединения» ³.

³ В. В. Виноградов. Проблемы литературных языков и закономерности их образования и развития. М., 1967, стр. 13.

В социалистическую эпоху он становится не только фактором консолидации, но и средством многонационального взаимообмена, дружбы и сотрудничества народов, творящих новую культуру.

Во многих работах В. В. Виноградова стремление научно доказать самобытность возникновения и развития русского литературного языка, определяющую его творческие потенции и возможности расширения социальных функций в современном и грядущем мире, увязывается с аналогиями других славянских языков, со спецификой внутренней цельности литературного языка как явления, с характером его жанрового и стилевого расслоения и дифференцированности, со степенью его нормированности. В этом плане большой интерес представляет, видимо, не совсем законченная работа о роли Н. В. Гоголя в развитии русского языка, посмертно публикуемая в настоящем сборнике.

«Всякий язык, даже такой великий, как русский, мировое значение, смысловое богатство и экспрессивно-поэтическая выразительность которого доказаны историей его развития, его литературой и культурой и не вызывают ни у кого сомнения, все же вызывает и очень разные оценки и очень противоречивые суждения», — так сказал В. В. Виноградов в своем вступительном слове на открытии Международной конференции преподавателей русского языка и литературы в Москве в августе 1969 г. В связи со своей должностью президента Международной ассоциации преподавателей русского языка и литературы он ставил перед собой задачу увидеть в различных оценках русского языка, в которых много произвольного, личного, субъективного, отражение общего и объективного, свидетельствующего о реальном многообразии и разносоставности русского языка. Это, по его мысли, может существенно упростить, конкретизировать и улучшить преподавание русского языка иноязычным учащимся, поскольку даст возможность выявить «основной», или «базисный русский язык», с одной стороны, а с другой — дифференцировать стилевые разновидности всего русского языка соответственно языковым, культурным, возрастным, профессиональным и иным запросам и нуждам учащейся аудитории.

Работой в Международной ассоциации преподавателей русского языка и литературы объясняется новый прилив интереса В. В. Виноградова в последние годы к трудам акад. Л. В. Щербы и других лингвистов, развивавших последовательно функциональный подход к изучению и преподаванию языка. В духе особенностей своего творчества В. В. Виноградов приступил к новому осмыслению основных категорий русской лингвистики: понятия стиля, нормы, устно-разговорной и письменно-книжной речи, массовой коммуникации, лексических и грамматических классов и т. д. — с позиции этой новой, поставленной жизнью задачи. К сожалению, он успел лишь сформулировать общие положения

в нескольких статьях ⁴ и выступить на упомянутой конференции с докладом «О некоторых лингвистико-методических взглядах акад. Л. В. Щербы» («Русский язык за рубежом», 1970, № 2).

Важнейшим долгом советских русистов В. В. Виноградов считал всемерное насаждение научных и объективных взглядов на качество русского языка и его мировую общественную и художественную роль. Он отмечал, что жизненно важно не только пропагандировать знание русского языка в экономических, научно-технических, туристских и иных целях, но и преодолевать предвзятые и даже умышленно раздуваемые представления о какой-то его особой сложности, недоступности по сравнению с традиционными языками широкого международного употребления, начиная от латыни и кончая современным английским языком. Он любил повторять слова Ф. Энгельса: «Знание русского языка, языка, который всемерно заслуживает изучения как сам по себе, ибо это один из самых сильных и самых богатых живых языков, так и ради раскрываемой им литературы, — теперь уже не такая редкость», — и добавлял: «Какая уж это редкость во второй половине XX века? Это уже закон!».

Несмотря на свою причисленность к пяти официальным «мировым» языкам ООН, на свою общепризнанность в качестве «иностранного языка», изучаемого в учебных заведениях большинства стран мира, русский язык, по мнению В. В. Виноградова, имеет все еще искусственно ограниченное применение. Ведь «по внутреннему своему влиянию и по территории своего распространения русский язык занимает важное место между общими языками Европы, Азии, Америки, а в последнее время Австралии и Африки. Как язык мирового значения он развивается и движется в ряду общих языков мировой культуры — английского, французского и др. Но он не изолирован и от разнообразных языков других государств, особенно тех, которые выдвигаются в ходе прогресса современного человечества и близки Советскому Союзу культурными, общественно-политическими идеями, экономическими и иными интересами... Все это заставляет думать, что русскому языку предстоят еще более широкие возможности распространения во всем мире... По образному выражению известного германского писателя и поэта Иоганнеса Бехера, великий русский язык — это „язык, на котором история, будущее человечество обращается ко всем передовым странам мира“». Это слова из книги «Русский язык в современном мире» (М., 1968, стр. 27), в которой В. В. Виноградов практически показал, как следует изучать современное положение русского языка в мире, как его осмысливать и как содействовать его распространению. Он настойчиво нацеливал своих учеников на издание популярной научной литературы о русском языке, различных статистических ежегодников и бюллетеней, ста-

⁴ Например, в статье «Теория советского языкознания и практика обучения русскому языку иностранцев» («Вопросы языкознания», 1967, № 2).

вя в пример деятельность французских и немецких коллег в области международной пропаганды языков. Сам он никогда не гнушался газетными публикациями и публичными массовыми выступлениями, являя пример сочетания строгого академизма и страстного патриотизма, широту взглядов мирового филолога с убежденной позицией защитника и ревнителя чистоты, красоты, непревзойденной исторической самобытности русского языка.

Интерес В. В. Виноградова к обучению русскому языку иностранцев органично был связан с другой ведущей темой его практической деятельности — с борьбой за культуру речи, за высокое качеств!) и эффективность пользования богатствами русского языка. Идеи таких его статей, как «О культуре русской речи» (1961), «Русская речь, ее изучение и вопросы речевой культуры» (1961), «Проблемы культуры речи и некоторые задачи русского языкознания» (1964), стали получать новое наполнение в свете восприятия русской речи нерусскими читателями и слушателями, если угодно, в свете известного приспособления ее к их нуждам и возможностям. По-новому раскрылась задача показа стилистических и выразительных красот и богатств русского языка, четко поставленная В. В. Виноградовым еще в работах о языке и стиле А. С. Пушкина. Ведь иностранцу могут быть неясными и совершенно очевидные для русского оттенки и оценки слова, стиля, вообще речи; особое значение приобрело описание не только художественной, но и «прагматической» речи: научной, публицистической, деловой, разговорной.

Это, несомненно, еще более обострило в последние годы внимание В. В. Виноградова к языку величайшего гения русского народа и всего человечества — В. И. Ленина. Вклад Ленина в развитие русского языка и его стилей огромен, но исследован явно недостаточно. В работе «В. И. Ленин и развитие советской филологии» (в сб.: «Ленин и наука», М., 1960) В. В. Виноградов показал два генеральных направления такого крайне необходимого и полезного исследования: изучение взглядов В. И. Ленина на язык и их влияние на практику и теорию советской эпохи, а также изучение влияния ленинского учения в целом на формирование советского языкознания и «языкового строительства», «языковой политики» в нашей стране, с одной стороны, и изучение языка и слога В. И. Ленина, его словаря и словоупотребления, концентрированно выражающих сплав наиболее прогрессивных традиций старого литературного языка и демократических, пролетарских тенденций революционной поры, оказавших колоссальное воздействие на формирование современных норм и оценок, — с другой. В этой работе В. В. Виноградов писал: «Ленин ясно указал на пути развития речевой культуры русского народа в новых, социалистических условиях. Он подчеркнул неразрывную связь русского языка советской эпохи с языком русской классической литературы, с великим русским языком ближайшего прошлого. Это было очень важно в то время, когда распространялись ложные рассуждения

об отмирании старого языка классиков, о революции языка и революции в языке. Глубокая мысль о речевой культуре масс новой советской интеллигенции выражалась и в его настойчивых заботах о составлении словаря современного русского языка» (стр. 289).

Раскрывая прогрессивное влияние русского языка как языка передовой, высокоразвитой нации на все языки народов СССР, особенно в области лексики, связанной с новейшими общественно-политическими, научными и техническими понятиями, В. В. Виноградов подчеркивал:

«Благодаря последовательному и глубокому претворению в жизнь выдвинутых и разработанных Лениным принципов национальной политики, наша страна добилась невиданных успехов в разрешении национального вопроса. Установившаяся в результате этого крепкая, нерушимая дружба народов явилась величайшей силой развития советского общества...

Глубокое, систематическое, непрестанное изучение ленинского наследия во всем его богатстве и разнообразии освещает и определяет пути развития нашей гуманитарной науки, в том числе и науки о литературе и науки об исторических связях языка с развитием общества» (стр. 293—294).

Приветствуя столетие со дня рождения В. И. Ленина, В. В. Виноградов был горд тем, что занимался текстологическим анализом статей, предположительно написанных В. И. Лениным, и смог убедительно доказать его авторство в одной из них ⁵. Разбирая архив покойного академика, его ученики убедились в том, что к ленинскому юбилею он готовил большую работу о языке и стиле великого мыслителя и вождя. Среди многочисленных выписок и набросков многое представляет несомненный интерес, хотя в целом замысел остался незавершенным. Значение такой работы и, в частности, для распространения русского языка в мире чрезвычайно велико, и почетная обязанность учеников В. В. Виноградова — возместить этот долг великому Ленину.

В. В. Виноградов был крупнейшим представителем советской филологической науки, ученым замечательного дарования и удивительного трудолюбия. Он был славистом с мировым именем и ¦огромным авторитетом, труды и мысли которого вошли в сокровищницу человечества. Его перу принадлежит более трехсот больших и малых публикаций ⁶.

Он был также блестящим организатором и общественным деятелем, жизнь и действия которого были пронизаны научной строгостью и гражданской непримиримостью, страстной верой в вели-

⁵ Опыт этой атрибуции описан В. В. Виноградовым в статье «Основные вопросы и задачи изучения истории русского языка до XVIII в.» («Вопросы языкознания», 1969, № 6).
⁶ Наиболее полный, хотя далеко не исчерпывающий список трудов В. В. Виноградова опубликован Ф. Ф. Кузьминым в сборниках: «Академику В. В. Виноградову к его пятидесятилетию». М., 1956, стр. 299—309; «Проблемы современной филологии». М., 1965, стр. 469—472.

кое культурно-историческое значение славянских языков и литератур для судеб всей человеческой цивилизации и чувством безграничного интернационализма. Эти качества были присущи ему как профессору высших учебных заведений Москвы, Ленинграда и других городов, как академику (ой был избран действительным членом АН СССР в 1946 г.), члену президиума Академии наук СССР и академику-секретарю ее Отделения литературы и языка (1950—1963), как организатору и директору Института русского языка АН СССР (ранее — Институт языкознания), как бессменному редактору журнала «Вопросы языкознания» со дня его основания, как президенту, а затем вице-президенту Международного комитета славистов и как президенту Международной ассоциации преподавателей русского языка и литературы.

Образ В. В. Виноградова, ученого и организатора, неотделим от образа В. В. Виноградова-человека: предельно требовательного и доброго, отзывчивого, мягкого и ироничного, насмешливого. Беспредельное человеколюбие делало его неизменно и бесконечно обаятельным. Акад. Н. М. Сисакян на юбилейном собрании 13 января 1965 г. удачно сказал: «Мы все любим Вас, Виктор Владимирович, за Ваш критический оптимизм».

Вспоминается такой случай на даче Виктора Владимировича в Пахре. Сидя на открытой террасе, он читал вслух неизвестные фельетоны Ф. М. Достоевского, найденные и описанные им (эта рукопись, между прочим, осталась неопубликованной до сих пор): о пожарах на севере Российской империи, о студентке-самоубийце, о каком-то лавочнике-взяточнике... Вдруг он поворачивает свою монументально прекрасную голову к смеющимся слушателям и, по обычаю опустив большие веки, сухо говорит: «Нет, не смешно... Величественно! Ему всегда до всего было дело. До большого, и до малого».

Это восхищение родственным качеством — несомненная и объективная самооценка: Виктор Владимирович тоже принадлежал к тем замечательным людям, которым всегда до всех и до всего дело. Его дом и кабинет был открыт, он держал в памяти тысячи забот и имен, проявляя к каждому интерес, участие. От общения с ним ученик испытывал удовлетворение, потому что уносил интересную и неожиданную тему, конструктивное указание, ценную библиографию, и... стыд, потому что видел казалось бы очевидные с самого начала противоречия, ошибки, недоделки в своей работе. Виктор Владимирович любил радоваться успеху других, болезненно переживал их неудачи и оплошности. Он не прощал лишь научную и бытовую нечистоплотность, озлобляясь от малейшей нечестности и лености.

Виктор Владимирович был глубоко русским человеком. Он родился в 1895 г. в Рязани, завершил образование в Петрограде в год Октябрьской революции, окончив летом 1917 г. одновременно Историко-филологический и Археологический институты. Его жизненный путь был неровным, колеблясь от драматических за-

труднений до вершин научной и общественной славы. Он избирался депутатом Верховного Совета Российской Федерации и депутатом Моссовета, был кавалером ордена Ленина, двух орденов «Трудового Красного Знамени» и медалей, а также лауреатом Государственной, Ломоносовской и других премий. Он награждался многими иностранными знаками отличия, в частности золотой чехословацкой медалью «За заслуги перед Человечеством». Академии наук Болгарии, Венгрии, ГДР, Польши, Румынии, Франции, Сербская академия наук в Югославии избрали его своим членом; он был также почетным доктором многих зарубежных университетов, в том числе Карлова университета в Праге и Парижской Сорбонны. В январе 1970 г. исполнилось бы 75 лет его жизни и 51 год научной, литературной и педагогической деятельности.

Он прошел жизненный путь с высоко поднятой головой, свободной и независимой мыслью, с гордостью русского советского гражданина. Напряженно и беспрестанно работая всю свою жизнь, он меньше всего стремился к почестям и благополучию. Он шел вместе со своим верным другом, бесконечно любимой и любящей женой Надеждой Матвеевной Малышевой.

Через всю свою жизнь, как и через свою научную деятельность, Виктор Владимирович пронес острое чувство принадлежности к русской, а через нее и общечеловеческой культуре. Он всегда чувствовал себя лично ответственным за нее, за правду и справедливость. Потому и мыслить, и вспоминать о нем можно лишь в общечеловеческих категориях.

Лучшим памятником научному и житейскому подвигу Виктора Владимировича Виноградова может быть лишь самозабвенный труд, принесенный на алтарь самобытности русской культуры и общечеловеческой цивилизации.