H. Д. КОЧЕТКОВА

П. H. БЕРКОВ — ИССЛЕДОВАТЕЛЬ РУССКОЙ ЛИТЕРАТУРЫ XVIII ВЕКА

14 декабря 1996 г. исполнилось сто лет со дня рождения Павла Наумовича Беркова, с именем которого связан важнейший этап в изучении русской литературы XVIII века. Этой памятной дате были посвящены несколько научных заседаний, проходивших в Петербурге в декабре 1996 г., и специальная конференция, орга­низованная Институтом русской литературы (Пушкинский Дом) Российской академии наук и Санкт-Петербургским университетом 18—20 декабря, — «Берковские чтения. Русская литература XVIII ве­ка в национальном и международном культурном контексте». Материалы этой конференции вошли в настоящий сборник, суще­ственно пополненный другими работами исследователей, пожелав­ших таким образом выразить уважение к памяти ученого.

В истории изучения русской литературы XVIII века Павлу Наумовичу Беркову (1896—1969) принадлежит совершенно особое ме­сто. При всем разнообразии его научных интересов (древнерус­ская литература, творчество Пушкина, Куприна, Брюсова и многих других писателей XIX — XX веков, книговедение, библиография, тек­стология, история национальных литератур) ученый бóльшую часть своих исследований посвятил русской культуре XVIII века и ее международным связям.

Рассказывая о жизни и научной деятельности П. Н. Беркова,¹ Д. С. Лихачев остановился на причинах, побудивших исследовате-

¹ См.: Лихачев Д. С. 1) П. Н. Берков — ученый и человек // Берков П. Н. Проблемы исторического развития литератур. Л., 1981. С. 3—20; 2) Краткий очерк научной, педагогической и общественной деятельнос­ти // Павел Наумович Берков: Библиография / Сост. Р. И. Кузьменко, Н. Д. Кочеткова. М., 1982. С. 8—31. (Материалы к биобиблиографии и Ученых СССР).

ля обратиться именно к этой эпохе, и, в частности, отметил, что «XVIII век интересовал П. Н. не только как предмет исследования, век этот для него — живая эпоха, к которой он чувствует особую симпатию».² Еще в 1929 г. П. Н. Берков защитил канди­датскую диссертацию на тему «Ранний период русской литератур­ной историографии. XVIII век и первая четверть XIX» в Ленин­градском научно-исследовательском институте сравнительного изучения литератур и языков Запада и Востока.

В 1934 г. вместе с академиком А. С. Орловым и профессором Г. А. Гуковским П. Н. Берков стал одним из основателей Группы по изучению русской литературы XVIII века в Институте русской литературы (Пушкинский Дом) Академии наук, приняв самое деятельное участие в подготовке двух первых сборников «XVIII век», появившихся в 1935 и 1940 гг.

Одновременно (с 1934 г.) в Ленинградском университете он читал общие курсы по истории русской литературы XVIII века, вел специальный семинар, посвященный этому периоду, руководил работой дипломантов и аспирантов. Вынужденными перерывами в преподавательской и научной деятельности были время реп рессий 1938—1939 гг. (по необоснованному обвинению ученый про­вел в заключении 14 месяцев), а затем военные годы, когда Па­вел Наумович, выехав из Ленинграда, преподавал в Киргизии. С 1944 г. и до конца жизни ученый продолжал научную и педа­гогическую деятельность в Ленинградском университете, а так­же в Пушкинском Доме, где работал на общественных началах — совершенно безвозмездно. В послевоенные годы он возглавил Группу по изучению русской литературы XVIII века (ныне Сек­тор) и возродил издание сборников « XVIII век» — именно благода­ря ему они стали серийным изданием, пользующимся авторите­том в нашей стране и за рубежом. В период, когда П. Н. Берков руководил работой Группы, сложилась традиция (сохраняемая до сих пор) регулярного проведения открытых научных заседаний в Пушкинском Доме с привлечением специалистов из разных го­родов России и других стран, а также аспирантов и студентов. В результате Группа сделалась основным центром изучения рус­ской литературы XVIII века.

Ни один из значительных писателей XVIII века не был обой ден вниманием П. Н. Беркова. Трудно сказать, кто именно из них привлекал его больше всего — с таким знанием дела, заинтересо­ванностью и глубоким пониманием писал он о Феофане Проко­повиче, Кантемире, Тредиаковском, Ломоносове, Сумарокове, Но­викове, Фонвизине, Державине, Радищеве, Карамзине, Крылове

² Лихачев Д. С. Краткий очерк. . . С. 18.

и многих других. Вместе с тем можно заметить, как на протяжении десятилетий продолжались его исследования, связанные с именем Ломоносова. В 1936 г. он защитил докторскую диссер­тацию на тему «Ломоносов и литературная полемика его време­ни»; в том же году эта работа вышла из печати. Уже здесь про­явились черты, характерные для последующих трудов ученого: обращение к широкому кругу источников — как печатных, так и рукописных; бережное отношение к фактам; строгая логика и последовательность изложения. Книга оказалась истинно нова­торской: основным предметом изучения здесь стали полемиче­ские стихи, которые при жизни авторов не публиковались и во­обще не считались литературой в XVIII веке, а в следующем столетии рассматривались как «личные дрязги». Внимательно вник­нув в суть этой полемики, исследователь показал, что она была связана с серьезными идейными и эстетическими разногласиями ее участников, что она касалась, в частности, такой важной про блемы, как формирование русского литературного языка. В книге решались и такие методологические вопросы, как принципы ат­рибуции, проблема научной биографии писателя и его литератур­ной репутации. Работа создавалась в период, когда главенствую­щим был социологический подход. Отмечая следы «чрезмерной социологизации» в труде П. Н. Беркова, И. З. Серман писал: «И не для того мы вспоминаем о них, чтобы упрекнуть автора. Но что­бы указать, как он, вопреки вульгарно-социологическому воздей­ствию, не скрывал своего интереса к личностям русских писате­лей, к их индивидуальным судьбам, характерам, склонностям».³ Каждый участник литературной полемики — Ломоносов, Тредиа­ковский, Сумароков — был для исследователя не отвлеченной схе­мой, но «живой, реальной фигурой».

Из многочисленных последующих работ ученого, посвященных Ломоносову, особо следует отметить ценное исследование «Литературные интересы Ломоносова».⁴ Тщательно проанализировав биб­лиографические записи, сделанные Ломоносовым в разные годы, П. Н. Берков показал, насколько широки и разнообразны были его интересы: помимо отечественной словесности его привлекали ан­тичные авторы, Камоэнс, Сервантес, Петрарка, польские писатели, поэзия скандинавских народов, новолатинские авторы, книги, из-

³ Серман И. З. П. Н. Берков как исследователь литературного твор­чества Ломоносова // Русская литература XVIII века и ее международ­ные связи: Памяти чл.-корр. АН СССР П. Н. Беркова. Л., 1975. С. 21. (XVIII век. Сб. 10).
⁴ Литературное творчество M . В. Ломоносова: Исследования и мате­риалы; М.; Л., 1962. С. 14—68.

данные на английском, итальянском, немецком, французском и других новых и древних языках. Этот удивительный энциклопедизм, отличавший Ломоносова, характерен и для самого исследователя, который искусно расшифровывал сокращенные записи, подроб­нейшим образом их комментировал и прослеживал параллели ме­жду упомянутыми сочинениями и творчеством самого Ломоносо­ва. Здесь, как и в ряде других работ, П. Н. Берков много внимания уделил атрибуции Ломоносову некоторых анонимных произведе­ний. Этот опыт был учтен при издании дополнительного тома к академическому Полному собранию сочинений писателя.⁵

П. Н. Берков всегда аргументированно, опираясь на факты, от стаивал свою точку зрения. Но как бы ни дорога была ему вы двинутая гипотеза, дороже всего для него оставалась истина. В этой связи уместно вспомнить научный спор по поводу атрибу­ции статьи «О качествах стихотворца рассуждение», анонимно опубликованной в 1755 г. в журнале «Ежемесячные сочинения». П. Н. Берков высказал предположение о принадлежности ее Ло­моносову. Позднее Л. Б. Модзалевский, опираясь на новые доку­менты, доказывал авторство Г. Н. Теплова. Эта работа с опровер­жением аргументов П. Н. Беркова была включена в сборник, изданный под его же редакцией,⁶ причем уже несколько лет спустя после смерти Л. Б. Модзалевского. П. Н. Берков счел необ­ходимым опубликовать статью, хотя так и не принял атрибуцию своего оппонента.

В имеющей большое общеметодологическое значение статье, посвященной проблемам атрибуции, ученый писал: «Никаких на тяжек, никаких искажений и умолчаний для торжества выдвигае­мой гипотезы!».⁷ Примером безупречной атрибуции являются, в ча­стности, работы ученого, в которых он неопровержимо обосновал принадлежность M. M. Хераскову статей «Рассуждение о россий­ском стихотворстве» и «О письменах Славенороссийских и тисне­нии книг в России».⁸ В своей системе доказательств исследова-

⁵ Ломоносов М. В. Полн. собр. соч. Л., 1983. Т. 11, дополнительный, справочный: Письма. Переводы. Стихотворения. Л., 1983. С. 181—184.
⁶ Литературное творчество М. В. Ломоносова: Исследования и мате­риалы. М.; Л., 1962. С. 133—162.
⁷ Берков П. Н. Об установлении авторства анонимных и псевдонимных произведений XVIII века // Русская литература. 1958. № 2. С. 184.
⁸ «Рассуждение о российском стихотворстве»: Неизвестная статья М. М. Хераскова / Пер., вступ. ст. и примеч. П. Н. Беркова // Лит. на­следство. М., 1933. Т. 9-10. С. 287—294; Берков П. Н. Неиспользованные материалы для истории русской литературы XVIII века // XVIII век: Сб. статей и материалов. М.; Л., 1935. С. 366—370.

тель обращал внимание на все обстоятельства, связанные с появлением того или иного произведения, причем особенно тщатель­но анализировались факты биографии писателя, которому оно приписывалось, разыскивались новые материалы, сопоставлялись р азрозненные сведения, создававшие в конечном итоге неопро­вержимую цепь доказательств.

Интерес П. Н. Беркова к творчеству писателей был неотделим от его интереса к их жизненным судьбам. Ученый открыл немало новых фактов, позволяющих более полно представить биографии А. И. Клушина, М. В. Ломоносова, М. А. Матинского, А. П. Сумароко ва, А. Н. Радищева, Д. И. Фонвизина и других. Внимание исследо­вателя привлекали не только наиболее крупные, известные писа­тели, но и второстепенные и третьестепенные авторы, чьи произведения составляли ту массовую литературу, которая преж­де всего характеризует эпоху. П. Н. Беркову принадлежит заслуга изучения этой массовой литературы — им открыты неизвестные ранее имена, новые произведения, множество новых фактов, связанных с творчеством «малых деятелей» русской культуры, та­ких, например, как забытый поэт Михаил Собакин, переводчик 1740-х гг. Иван Шишкин и многие другие.

Одновременно с конкретными, частными разысканиями ученый обращался к общим историко-литературным и теоретическим про блемам. П. Н. Беркова всегда интересовали истоки изучаемых яв­лений—с этим связано его внимание и к литературе XVII века, и к так называемому «переходному периоду». Решительно воз­ражая против представления о том, что между литературой XVIII столетия и древнерусской существовал разрыв, исследова­тель подчеркивал их идейную и языковую близость, роль славян­ского языка в развитии литературной речи XVIII века.⁹

Обращаясь к вопросу о европеизации русской культуры в XVIII веке, ученый отмечал, что подобный же процесс «имел место во всех европейских языках и литературах».¹⁰ Подробно характеризуя особенности этого процесса в России, П. Н. Берков показал, что русская литература XVIII века, не порывая с нацио нальными традициями и продолжая свое естественное развитие, очень активно восприняла европейский опыт. Разграничивая об­ращение к источникам античным и позднейшим европейским, ис-

⁹ См.: Берков П. Н. Проблема национальных традиций русской литерату­ры XVIII в. // Изв. АН СССР. Сер. лит. и яз. 1966. Т. 25, вып. 1. С. 25—30.
¹⁰ Берков П. Н. Особенности русского литературного процесса XVIII ве­ка // Берков П. Н. Проблемы исторического развития литератур: Ста­тьи Л., 1981. С. 138. Впервые статья была опубликована в 1968 г. на немецком языке.

следователь впервые остановился на такой проблеме, как латин­ская образованность и ее значение в развитии русской культуры. Новую тему он открыл своим исследованием о русских новола тинских и греческих поэтах.¹¹ В письме к Я. М. Боровскому он писал: «. . .мне кажется, статья имеет большее значение для под­нятия международного значения русской культуры XVII — XVIII в., чем все остальные мои работы». Обращение к новолатинской по­эзии привело П. Н. Беркова к разработке еще одной малоизучен­ной темы. Анализируя латинскую «Оду Петру II» Феофана Проко­повича, исследователь показал, какой злободневный смысл для писателей XVIII века имело обращение к тексту Псалтири. Рас­сматривая оду как одно из первых применений эзоповского язы­ка в русской литературе,¹² П. Н. Берков исследовал истоки тради­ции, очень важной как в XVIII столетии, так и в последующие времена.

Постоянно заботясь о расширении источниковедческой базы для изучения русской литературы XVIII века, ученый был инициатором и руководителем основополагающих, незаменимых до сих пор библиографических трудов: «Описание изданий гражданской печати. 1708 — январь 1725» (1955; сост. Т. А. Быкова и М. М. Гуре­вич ); «Описание изданий, напечатанных кириллицей. 1689 — январь 1725 г.» (1958; сост. Т. А. Быкова и M. M. Гуревич) и, наконец, фун­даментального справочника «История русской литературы XVIII ве­ка. Библиографический указатель» (1968; сост. В. П. Степанов и Ю. В. Стенник). Эти труды существенно стимулировали иссле­дование отечественной культуры XVIII столетия. Стремясь обоб­щить накопленный опыт в изучении этого периода, П. Н. Берков задумал создать большой трехчастный труд — «Введение в изуче­ние русской литературы XVIII века». Ученый успел завершить ра­боту лишь над первой частью — «Очерк литературной историо­графии XVIII века» (1964). Вторую часть предполагалось посвятить проблемам источниковедения, третью — обзору основной научной проблематики.

Самые сложные и спорные теоретические проблемы находили у П. Н. Беркова обоснованное решение, подкрепленное конкретными фактами. Его работа о литературных интересах Ломоносо­ва неразрывно связана со статьей о литературном направле-

¹¹ Берков П. Н. Русские — новолатинские и греческие поэты XVII—XX вв. // Extrait de L’Annuaire de l’Institut de Philologie et d’Histoire Orientales et Slaves. 1966—1967. T. XVIII. P. 13—54.
¹² Берков П. Н. Одно из первых применений эзоповского языка в Рос­сии (латинская «Ода Петру II » Феофана Прокоповича, 1727 г.) // Про­блемы теории и истории литературы. М, 1971. С. 74—82.

нии Ломоносова,¹³ где содержится развернутая характеристика русского классицизма в целом. Последовательно опровергая представление о Ломоносове как поэте барокко, ученый останавливал внимание на таких вопросах, как отношение писателя к старорус­ской письменности, к античной литературе и т. д. Не приемля пустого жонглирования абстрактными понятиями, П. Н. Берков стремился к тому, чтобы «изучать факты, явления и процессы художественного развития национальной литературы во всей их сложности, в аспекте традиций и новаторства, в их социальной обусловленности и в качестве факторов общественно-политиче­ской и литературно-эстетической жизни».¹⁴

Приняв деятельное участие в спорах 1950—1960-х гг. о русском Просвещении, П. Н. Берков разграничил самые понятия «Просве щение» и «просветительство». Рассматривая развитие русской ли­тературы начиная с Симеона Полоцкого и кончая произведениями, созданными в начале XIX века, исследователь наметил несколько этапов русского просветительства, в рамках которого особое ме­сто занимает период русского Просвещения — 1760—1780-е гг.¹⁵ Подчеркивая идеологическую сторону этого явления, ученый об­ращал внимание и на литературно-стилистическое его выраже­ние. Особый этап русского просветительства связывается с пе­риодом интенсивного усвоения и осмысления идей французского Просвещения. Однако для выявления национальных черт русско­го просветительства ученый считал необходимым сопоставлять его с Просвещением не только французским, немецким и английским, но также итальянским, польским и австрийским. Такая широкая постановка вопроса делает исследования П. Н. Беркова весьма ак­туальными для современной филологической науки.

Целостную картину возникновения и развития русской периодической печати представила книга П. Н. Беркова «История рус­ской журналистики XVIII века» (1952). По охвату материала, сис­тематичности изложения, емкости и точности характеристик отдельных изданий этот труд до сих пор является незаменимым и остается самым авторитетным как для филологов, так и для историков отечественной культуры. Эта книга, вышедшая в разгар борьбы с так называемым «космополитизмом», подверглась раз-

¹³ Берков П. Н. Проблема литературного направления Ломоносова // XVIII век. М.; Л., 1962. Сб. 5. С. 5—32.
¹⁴ Берков П. Н. Проблемы изучения русского классицизма // Русская лите­ратура XVIII века: Эпоха классицизма. М.; Л., 1964. С. 29 (XVIII век. Сб. 6).
¹⁵ Берков П. Н. Основные вопросы изучения русского просветитель­ства // Проблемы русского Просвещения в литературе XVIII века. М.; Л., 1961. с. 5—27.

громной критике: автора, в частности, обвиняли в том, что он «рассматривает историю прессы в отрыве от классовой борьбы общества». Прошли годы, давно забылись имена этих критиков, а исследование П. Н. Беркова заняло принадлежащее ему по праву почетное место в истории нашей науки.

Не менее драматичной оказалась судьба и другого фундамен тального труда ученого — «Истории русской комедии XVIII в.». Кни­га была написана в 1949 г., но напечатать ее удалось лишь после смерти автора — в 1977 г. П. Н. Берков ввел в историю русской драматургии новые имена, целый пласт новых текстов, дальней­шее изучение которых продолжится, очевидно, не один десяток лет. Обратившись к редким печатным изданиям и многочислен­ным рукописным пьесам, исследователь показал основные тен­денции в развитии комедийного жанра. «Недоросль» Фонвизина впервые был рассмотрен в таком широком контексте, что это позволило выявить его связь с традициями отечественного теат­ра и значение для дальнейшего развития русской драматургии. В книге прослеживается взаимодействие между театром профес­сиональным и народным, интерес к которому проявился и в дру­гих работах ученого.¹⁶ Необходимо в этой связи назвать и другой значительный труд, подготовленный П. Н. Берковым, — «Русская на­родная драма XVIII—XX веков. Тексты пьес и описания представ­лений» (1953) с научным комментарием и содержательной всту­пительной статьей-исследованием.

Постоянно подчеркивая значение национальных традиций в развитии русской литературы XVIII века, П. Н. Берков сделал исключительно много для изучения ее международных связей. Его энциклопедическая образованность помогала ему рассматри­вать эти связи во всем их разн<оо>бразии: для него не существо­вало временных и пространственных ограничений. Уже упомина­лось о его интересе к античной культуре. Специальные работы ученый посвятил изучению восприятия в России Горация и Ови­дия,¹⁷ отмечая, что эти авторы открывали русским литераторам мир мифологии, который приобщал их к «международному ре пертуару» тем, сюжетов, образов. «Можно не сомневаться в том, — говорил П. Н. Берков в своем докладе на VI Международном съез­де славистов, — что национальная культурная оригинальность вовсе

¹⁶ См.: Кочеткова Н. Д. О П. Н. Беркове как фольклористе // Русская народная проза. Л., 1972. С. 266—268 (Русский фольклор. Т. XIII).
¹⁷ Берков П. Н. 1) Ранние русские переводчики Горация: (К 2000-ле тию со дня рождения Горация) // Изв. АН СССР. Отд. обществ. наук. 1935. № 10. С. 1039—1056; 2) Овидий в русской литературе XVII—XVIII вв. // Вестн. Ленингр. ун-та. 1973. № 14. С. 88—92.

не является следствием обособленности, в которой живет дан ный народ, если бы это было возможно, а, напротив, зависит от интенсивности общений с другими народами, от его культурно­сти, от степени его образованности и обусловлена умением со­хранить критическое отношение к усваиваемому материалу»,¹⁸

Обобщая свои многолетние наблюдения над процессом меж­дународных культурных отношений, исследователь разработал тео рию «литературных контактов», учитывающую «соприкосновения» с «литературами как живыми, так и мертвыми, как с современны­ми, так и с прошлыми этапами истории литературы этих живых народов, а также личные контакты между писателями и разные другие формы культурного общения».¹⁹

Такой исторический подход проявился в многочисленных ис следованиях ученого, посвященных русско-славянским, русско-анг­лийским, русско-итальянским, русско-немецким, русско-француз­ским культурным связям. Так, при изучении русско-польских контактов XVIII века П. Н. Берков выделил следующие вопросы: знание польского языка и литературы в России, переводы с поль­ского на русский язык и с русского на польский, польские произ­ведения на русские темы.²⁰

Исследуя русско-европейские связи, ученый существенно расширил представления о театральной жизни России XVIII века: им были выявлены новые сведения о спектаклях иностранных трупп и переводных пьесах, шедших на русской сцене. П. Н. Беркова всегда интересовали и судьбы отдельных людей — тех иностран­цев, которые, оказавшись в России, сделались деятельными по­средниками в процессе взаимодействия русской и европейской культур (англичанин Томас Консетт, французский литератор Фу­жере де Монброн, глава немецкой театральной труппы Й. Эккен­берг, земляк и друг Гердера И. Г. Вилламов и многие другие). В то же время предметом изучения становились и контакты с ев­ропейцами русских писателей, оказавшихся за рубежом, в частно-

¹⁸ Берков П. Н. Вклад восточных славян в разработку так называемых « Мировых образов» // Славянские литературы. VI Международный съезд славистов (Прага, август 1968): Доклады советской делегации. М., 1968. С. 187.
¹⁹ Берков П. Н. Об историческом подходе к изучению международ­ных литературных контактов // Чешско-русские и словацко-русские лите­ратурные отношения (конец XVIII  — начало XX в.). М. 1968. С. 41—57.
²⁰ Берков П. Н. Русско-польские литературные связи в XVIII веке // Исследования по славянскому литературоведению и стилистике: Докла­ды советских ученых на IV Международном съезде славистов. М., 1960.

сти взаимоотношения Тредиаковского с аббатом Жираром. Большой вклад внес ученый в разработку проблемы восприятия в Рос­сии произведений выдающихся европейских философов и писа­телей: он прослеживал историю знакомства русских читателей с «Энциклопедией» Дидро и Д’Аламбера,²¹ изучал проникновение идей итальянского мыслителя Ч. Беккариа в Россию XVIII века²² и т. д.

Особенно глубоко и разносторонне П. Н. Берков изучил русско-немецкие культурные контакты, показав, как разнообразны и плодотворны были эти связи. Ученый наметил основные аспек­ты, отражающие их специфику: немецкие поселения в Москве и Петербурге; русские студенты в немецких университетах; не­мецкие путешественники в России; русско-немецкие контакты в Прибалтике; переводы русских сочинений на немецкий язык и немецких на русский; сведения о русской культуре в немецких журналах и, соответственно, о немецкой — в русских. Выдвигая эту обширную программу, П. Н. Берков во многом взял на себя ее осуществление. Теоретическое осмысление частных, конкретных наблюдений позволило ученому широко поставить вопрос о вос­приятии немецкой литературы русскими писателями.²³ Вместе с тем он продолжал плодотворно разрабатывать и другую тему: знакомство немецких читателей и критиков с русской литерату­рой. Неизменно подчеркивая роль переводов в ходе взаимного знакомства и сближения культур, П. Н. Берков посвятил ряд ра­бот истории перевода отдельных произведений русской литера­туры на немецкий язык («Письмо о пользе стекла» Ломоносова, «Недоросль» Фонвизина).

Труды П. Н. Беркова, посвященные культурным контактам Рос­сии и Европы, постоянно привлекавшие внимание как отечест­венных, так и зарубежных исследователей, переиздавались в со­ставе отдельных сборников в Германии и в Англии.²⁴ В 1958 г.

²¹ Berkov Р. N. Histoire de l’Encyclopédie dans la Russie du XVIIIe siècle // Revue des Etudes slaves. 1965. T. 44. P. 47—58.
²² Берков П. H. Книга Чезаре Беккарии «О преступлениях и наказани ях» в России // Россия и Италия: Из истории русско-итальянских куль­турных и общественных отношений. М., 1968. С. 57—76.
²³ См.: Берков П. Н. Немецкая литература в России в XVIII веке // Берков П. Н. Проблемы исторического развития литератур: Статьи. Л., 1981. С. 256—297.
²⁴ Berkov Pavel N. Literarische Wechselbeziehungen zwischen Russland und Westeuropa im 18. Jahrhundert. Berlin, 1968. 290 S.; Berkov P. N. Literary Contacts between Russia and the West since Fourteenth Century: Collected Studies. London, 1973.

ученый был избран председателем Информационно-библиографи­ческой комиссии при Международном комитете славистов, что отражало признание его заслуг не только в области изучения межнациональных культурных контактов, но и в развитии таких важных дисциплин, как библиография и источниковедение. Для специалистов по истории русской культуры XVIII века первосте­пенное значение сохраняют книга П. Н. Беркова «Библиографиче­ская эвристика» (1960) и сборник «Избранное: Труды по книгове­дению и библиографии» (1978). Многочисленные ценнейшие библиографические находки и уточнения содержатся в его обзо­рах и рецензиях, существенно дополняющих рассматривавшиеся им труды.

Человек большой и щедрой души, П. Н. Берков был лишен мелочных чувств зависти и ревности по отношению к коллегам. С большим интересом и неизменным сочувствием он относился к работам других исследователей, о чем свидетельствуют и его статьи, приуроченные к юбилейным датам коллег, и некрологи, в которых он всегда стремился показать научные достижения сво­их друзей, коллег, а иногда и критиков. Обширный список этих статей включает имена многих русских и зарубежных специали­стов по русской литературе XVIII века: И. Бадалич, Д. Д. Благой, В. П. Велчев, Э. Винтер, А. В. Позднеев, Г. Рааб, Б. М. Эйхенбаум, В. Якубовский и др. Уважение и интерес к работам да и самим судьбам своих предшественников и современников у П. Н. Берко­ва всегда сочетались с заботой о современном состоянии науки и ее завтрашнем дне. Намеченные им проблемы, введенные в на­учный оборот и систематизированные материалы служат и долго будут служить ценнейшим источником для дальнейших научных разработок. Дань нашей благодарности и уважения к памяти уче­ного — этот юбилейный выпуск сборника «XVIII век».

[13]