О ЮБИЛЯРЕ

Но мне глагол неизреченный
Важней произнесенных слов.

Г. Батеньков. «Великий муж»

О, Дионис, как муж, наивный
И благодарный, как дитя…

О. Мандельштам. «Ода Бетховену»

Кажется, более всего Александр Анатольевич Илюшин знаменит как переводчик Данте. Другие его переводы с итальянского и польского известны значительно меньше – несмотря на то, что им в равной степени свойственна формальная сложность, установка на эквиритмию, затрудненность и резкость языка. Еще меньше Александра Анатольевича знают как оригинального поэта: присущая ему авторская скромность (а может быть, даже робость) не раз заставляла его скрывать свою поэтическую индивидуальность, растворяя ее в многочисленных переводах и стилизациях. И уж совсем неизвестен он как выдающийся и удачливый мистификатор (и то правда: чем удачнее мистификация, тем меньше известность). В самом деле, не успел он за Полежаева сочинить шесть впечатляющих строк (см.: Вопр. лит. 1988. № 3. С. 234), как их тут же включили в самое полное собрание произведений поэта (см. Полежаев А.И. Сочинения. М.: Худож. лит., 1988. С. 61, 150, 175, 475, 485, 487; ср. также с. 467, 474, 490). Впрочем, кто сможет поручиться, что и это наше Предисловие не есть еще одна ловкая илюшинская мистификация?

Конечно, в первую очередь, Александр Анатольевич – филолог (в какой бы роли он при этом ни выступал). Самые крупные темы его специальных работ – творчество поэтов-декабристов и история русской силлабики. Третья область его постоянных интересов – это наука о стихе. (Среди ученых коллег стиховедческие работы Илюшина, как правило, непопулярны, но это меньше всего связано с их достоинством; основная причина – в несовременной поэтичности их языка, в их кажущемся дилетантизме, избегающем слишком ярких примет науч-

ной моды.) Недавно главным лирическим героем филологической прозы Александра Илюшина стал Александр Полежаев – ему посвящено около четверти всех работ, написанных и опубликованных за два последних года. Но в целом фундаментальные исследования не в характере Александра Анатольевича. Его конек – это тонкие наблюдения, проницательные замечания, остроумные выводы, свидетельствующие о глубоко личном отношении ученого к предмету. Большая часть статей Илюшина – это отражение непосредственного читательского опыта, опыта индивидуальных переживаний и размышлений. Поэтому так широк круг избираемых героев: Курбский и Грозный, Аввакум и Симеон, Кантемир и Тредиаковский, Фонвизин и Радищев, Крылов и Грибоедов, Бенедиктов и Шевырев, Лермонтов и Гоголь, Огарев и Добролюбов, Некрасов и Полонский, Достоевский и Толстой, Есенин и Мандельштам – и все это не считая работ о польской и итальянской литературе, о русско-украинских, русско-немецких и русско-испанских связях.

Что же за человек Александр Анатольевич Илюшин? Ответить на такой вопрос всегда трудно. Илюшин – человек странный, далеко не всегда понятный, во многом неожиданный, недооцененный и, как это ясно всем, кто его знает и любит, – глубокий и значительный. Это поэт-филолог, а точнее – филолог-поэт; он подлинный романтик и, как романтик, – пессимист и мизантроп. Он человек мужественный, честный и благородный. Он в высшей степени достоин любви и уважения со стороны учеников, друзей и коллег, посвятивших ему свои скромные труды.